— А что может случиться? — с невинным испугом на лице спросила Саэко, впервые успешно вызвав улыбку на лице капитана.
— Да нет. Просто можно наткнуться на партизан, к тому же это место известно изобилием тигров.
— О, я совсем не боюсь. А что касается тигров, то я насмотрелась на них в качестве трофеев. Вам как старшему офицеру штаба, видимо, известно, что лейтенант Иманиси очень известен как охотник на тигров.
Молодой лейтенант густо покраснел.
— Мадам, пожалуйста, не говорите так.
Капитан Усиги заулыбался, но его улыбка носила абстрактный характер, как будто им овладела какая-то другая мысль.
— К опасности нельзя относиться так легко. Вам всё же лучше ехать с нами. На одной автомашине опасно. Между прочим, почему бы вам ни поехать сейчас вместе с нами, и ни продемонстрировать одному человеку ваш чисто японский внешний вид?
— Я должен вас строго предупредить, — его слова зазвучали как военный приказ, — вы должны сохранить в строжайшем секрете то, что произойдёт сегодня. Это касается меня лично, но вы не должны проронить ни слова, где вы были и кого видели.
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ИМЕНИ
Возможно, потому что Усиги сегодня был в штатском, его поведение было более откровенным по сравнению с капитаном Усиги, окружённым своими подчинёнными.
— Где вас ждёт этот художник? Может, это и нехорошо, но мы заставим его подождать ещё около часа.
— Ему всё равно. Начав рисовать, он может целый день оставаться один. Я поеду и извинюсь перед ним.
— Нет, мы пошлём за ним позже адъютанта, если вы объясните, где он находится… В этом городе не так много японцев.
Капитан неожиданно замолчал. Поля шляпы бросали тень на его бесстрастное лицо, и, казалось, что это молчание может продлиться вечно.
— Куда мы поедем? — спросила Саэко.
Капитан взглянул на неё своим деревянным взглядом, и его ответ фактически проигнорировал её вопрос:
— Этот мужчина уже лет десять не видел женщины в кимоно. Но у нас предстоит серьёзный разговор, и я вас прошу подождать, пока мы не кончим.
— Он служит в ВМС?
— Нет! — капитан ответил так резко, что Саэко не нашлась, что сказать дальше.
Ремонт колеса закончился, и каждый вернулся в свою машину.
Развернувшись, машина Саэко вновь поехала по той же улице вслед за машиной капитана. В окно врывался горячий ветер. На металлической табличке, прикреплённой к стене одного дома, по-английски было написано название улицы: «Хеерен-стрит». Это был тот же китайский квартал, обнесённый белыми стенами с плотно закрытыми воротами. Машина капитана заметно замедлила ход, давая знать, что они приближаются к цели. Адъютант, высунувшись из окна, внимательно рассматривал ворота каждого особняка, затем его машина резко затормозила. Он вышел из машины, бросив тёмную тень на залитую солнцем улицу. Абдулла также открыл дверь для Саэко, но, когда она собиралась выйти из машины, к ней подбежал адъютант:
— Не могли ли Вы немного подождать?!
Капитан также остался в машине, и Саэко видела его светлый силуэт сквозь заднее окно. Только лейтенант поднялся на две каменные ступеньки и, позвонив в звонок, расположенный в маленьком отверстии в стене около ворот, ждал ответа.
Улица была пустынна и безмолвна под лучами солнца. Над головой лейтенанта алели красные цветы ползучего дерева, ветви которого свисали со стены. Вдали показался мотоциклист. Когда он приблизился, Саэко увидела, что это был солдат японской армии с повязкой на руке, свидетельствующей о его принадлежности к жандармерии. Подъехав, он замедлил свой ход и с подозрением осмотрел машины, припаркованные перед китайским домом, а затем поехал дальше.
Китайские усадьбы в Малакке внутри так же были похожи друг на друга, как и со стороны улицы. За узким входом тянулось длинное неширокое здание, которое заканчивалось непосредственно на берегу моря. Другими словами, длинная узкая полоска земли от Хеерен-стрит до берега моря была полностью застроена.
Из маленького садика сразу за входом посетитель попадал в гостевой холл с каменным полом, в передней части которого стоял стол из чёрного дерева со стульями вокруг него. Две двери вели в следующую комнату, которая была точной копией предыдущей, а за ней была ещё одна комната. На стенах некоторых комнат напротив дверей висели картины с китайскими изречениями, а одна из них была обставлена как храм с буддистским алтарём. На стенах была также представлена история дома в виде портретов его основателя и последующих поколений с жёнами, впоследствии покинувших Китай и пустивших здесь свои корни. Те из них, которые жили в период до появления фотографии, были изображены на портретах в одеждах Манчжурского периода с драконами на груди и павлиньими перьями в головном уборе. Рядом с ними висели портреты их жён с забинтованными ступнями ног, но разными причёсками. На первых фотографиях главы семейств были изображены в более простых одеждах, приспособленных к южному климату, но уже через одно-два поколения мужчины были одеты в западные костюмы с пиджаками, застёгнутыми до самого верха в стиле Сун Ятсена, а их жёны — в малайские хлопковые саронги, обёрнутые вокруг талии, с тонкими накидками. Следующее поколение мужчин на фотографиях было в обычных европейских костюмах. Только молодые женщины были изображены одетыми в малайском стиле или в модных китайских платьях, привезённых из Кантона.
Комнаты были украшены искусственными миниатюрными изображениями китайских садиков на подносах и олеандрами в горшочках, привезёнными из Китая, и наряду с этим мраморными фигурками девушек, лошадей и собак западных скульпторов. Цветные гравюры сцен охоты и лошадиных скачек висели на стенах рядом со свитками древней каллиграфии. Они так же, как и декоративные настольные часы, были привезены из Англии молодыми хозяевами дома, которые учились в Оксфорде и Кембридже, и представляли собой новую страницу в истории дома. Нынешний молодой хозяин мог свободно говорить на английском языке с подлинным лондонским акцентом.
За этими комнатами находился своего рода внутренний дворик без крыши и с земляным полом, каменный колодец и кухня с печью. Отсюда вела лестница на второй этаж, где находились жилые комнаты и спальни семьи. Большое дерево и нависающий с крыши козырёк закрывали дворик от солнечных лучей и бросали прохладную тень на стоящие в ряд кувшины с водой.
Слуга передал молодому хозяину визитную карточку капитана Усиги как раз в тот момент, когда он спускался по лестнице со второго этажа. Полное тело молодого хозяина было одето в элегантный серый костюм, его волосы были красиво уложены и немного блестели.
— Японец?! — резко спросил он слугу и, не говоря ни слова, прошёл через кухню в глубину дворика, к задней стороне которого примыкало отдельное строение.
В давние времена море у берегов Малакки не было таким мелким как сейчас, и в период расцвета торговли джонки подходили для разгрузки прямо к берегу, и это строение являлось складом для товаров. Однако надобность в нём отпала после того, как центр торговли переместился в Сингапур, а дома китайцев в Малакке превратились в спокойные жилые кварталы.
