Подхватывая топор, щит он уронил, Рагнар с перекатом поднялся на ноги, готовый к схватке со следующим противником. Но бой уже кончился, врагов не осталось, никто из саксов не выжил. Правда, и русам победа досталась дорогой ценой. Трое погибли еще на дороге, не успев уклониться от стрел. Еще двое воинов получили раны в схватке.
— Молодец, в одиночку рыцаря зарезал, — одобрительно молвил боярин, кладя руку на плечо молодого воина.
— Уморил он меня, дядька Гремич, — бесцветным уставшим голосом отозвался тот, вытирая рукавом пот со лба, — чуть сам в Ирий не отправился.
— Зато первым засаду увидел, товарищей спас и опасного врага зарезал. Меч у него хороший, — боярин вырвал из руки покойника клинок и, повертев в руках, разглядывая со всех сторон, протянул Рагнару.
— Спасибо, — только выдохнул тот, зардевшись, по самым скромным прикидкам, меч доброй работы стоил больше серебряной гривны.
— Ты добыл, — улыбнулся Гремич, — что в бою взято, то свято. Только пока добычей не красуйся, на поясе не носи. Сначала владеть научись.
— Мне батька уже показывал, как рубиться, — со всей юношеской горячностью ответил Рагнар.
— Показывал — это одно, а самому чувствовать сталь в руке — другое. Вечером на привале покажешь, чему тебя отец учил.
— Старшой, погляди, кого тати в полоне держали, — вмешался в разговор подбежавший к ним чуть запыхавшийся дружинник.
— Пошли, — Гремич резко повернулся и поспешил вслед за проводником. Пологий склон, на котором и шел бой, заканчивался обрывом. Дальше начинался глубокий овраг. Спустившись в рытвину и пройдя между обрывистых стен, люди очутились в широком светлом логу. Именно здесь тати и держали своих коней. Чуть дальше, вниз по руслу, лежало тело сакса, пришпиленное к стенке оврага стрелой. Видимо, коневод, попытавшийся бежать от неминуемой расплаты.
— Кто-нибудь ушел? — поинтересовался Гремич, кивнув в сторону трупа.
Воин в ответ только покачал головой и поднял вверх палец. Что означало — враг был один.
Несколько дружинников сбивали в табун лошадей саксов, складывали в кучу доставшийся от врагов скарб. Двое варягов помогали освободиться от пут волосатому и бородатому человеку в длинной, ниже колен, рубахе, подтянутой широким красным вязаным поясом. Несмотря на пережитый позор плена, держался человек с чувством собственного достоинства. Растирая на ходу затекшие запястья, он подошел к сложенным под корявым грабом седельным сумам и, кряхтя, принялся в них рыться. Наконец волхв извлек из одного мешка сапоги и начал обуваться.
— На обувку позарились, собачье отродье, — пояснил он воинам.
— День добрый, — Гремич вежливо кивнул волхву, после того как тот обулся и поднялся на ноги.
— Благослови тебя и твоих воинов, Велес, — степенно проговорил священнослужитель, — вовремя успели. Избавили служителя Богов от смерти на дереве.
— Пустое. Мы сами в засаду попали. Не нас, а Перуна благодари за спасение.
— Совсем правды нет на земле, — пробурчал волхв, — мертвобожники как по своей вотчине шастают, видят, что окорота на них нет.
— Будет еще окорот. Порубим всех в солому. Придет время, — жестко заявил Гремич. — Как звать-то тебя, волхв? И как ты попал к саксам? Казну-то великую служители Бога с собой не носят.
— Велибором люди называют. А схватили известно за что — в жертву своему Христу распятому принести. Постой, боярин, — спохватился волхв, — говоришь, сеча была? Раненые у тебя есть?
— Двое. Еще троим помощь уже не нужна, — помрачнел Гремич.
— Где-то здесь моя сума была. Эй, посмотри в тех кустах, — крикнул Велибор ближайшему гридню, — кажется, ублюдки ее туда выкинули.
Сумка волхва нашлась быстро. Саксы ничего в ней не тронули, только переворошили все в поисках серебра, а сушеные травы, горшочки с порошками да мазями и берестяные грамоты с записями заговоров и составов целебных снадобий им были не нужны.
Собравшиеся в логу воины тем временем разожгли костер и принесли своих раненых товарищей. Волхв, не теряя времени, занялся врачеванием. Рассеченное бедро старого Плоскини он промыл водой и присыпал рану каким-то серым порошком из своей сумки.
— Чтоб заживало быстрее и кровь не текла, — пояснил он, перевязывая рану чистой тряпицей.
У второго воина дело было серьезнее. Стрела пробила бронь и засела в правом плече. Не почувствовавший боли горячий сын мореходов из Висмы. Стриж одним из первых вломился в кусты с засевшими стрелками и даже зарубил подвернувшегося под руку сакса. Но затем он загляделся на драку, отвлекся и получил добрый удар дубиной по раненому плечу. Торчавшая между колец брони стрела обломилась, наконечник сместился в ране. От страшной боли воин потерял сознание. Очнулся он, только когда его несли к временному стану.
— Эко тебе досталось, — добродушно улыбнулся Велибор, наклоняясь над побелевшим от боли Стрижом, и, повернувшись к столпившимся вокруг воинам, приказал: — Парни, нож накалите и вина найдите, или меда хмельного.
Через минуту ему сунули в руки мех с вином. Волхв вытащил зубами пробку, понюхал и протянул мех Стрижу.
— Пей давай.
Раненого заботливо придержали на руках, пока он судорожно глотал пьянящий виноградный напиток.
— Все, хватит, — Велибор пристально посмотрел прямо в глаза Стрижа и скороговоркой прошептал: — Облака по небу плывут. Уж по земле ползет. Небо, земля, небо, земля, катится яблоко золотое, а сон воина накрывает. Хмари дымные плывут. Небо с землей сливается.
Кудесник провел ладонью перед лицом дружинника — все, спит, прислушался к дыханию спящего, нежно, почти нечувствительно коснулся яремной вены, проверяя пульс. Человек провалился в глубокий здоровый сон, теперь можно и раной заняться. Воины аккуратно сняли со Стрижа бронь, стащили поддоспешник и рубаху, положили своего товарища на шкуру рядом с костром.
— Держите крепче! — волхв провел смоченной разбавленным вином тряпицей вокруг раны. Кровь еще сочилась, плечо опухло, вокруг раны багровел огромный синяк.
— Навались! — Молниеносный взмах ножом, еще один крест-накрест. Из рассеченного плеча хлынула багровая кровь. Волхв сыпанул своим порошком и ухватил двумя пальцами проглядывающее сквозь плоть жало стрелы. Покачал из стороны в сторону засевший в кости наконечник и одним рывком вытащил из раны. Сквозь тяжелое дыхание удерживавших раненого воинов донесся громкий стон.
— Ну, ну, терпи, гридень, боярином будешь, — прошептал Велибор.
Его пальцы ощупывали рану, выискивая оставшиеся обломки древка стрелы, заодно проверяя целостность кости. Затем знахарь промыл рану родниковой водой, наложил на разрез несколько стежков вымоченной в вине нитью из сухожилий. Осталось положить сверху слой сухого мха, и можно было перевязывать рану.
— Вот и все. Осенью будет рукой, как и прежде, владеть, — немного отстранившись, Велибор придирчиво осмотрел труды своих рук и, вытерев пот со лба рукавом, добавил для Гремича: — Везти его придется на носилках. Рана сложная, промывайте почаще, и зеленой плесенью прикладывайте, чтоб не загноилось.
