Эйден оглянулся на Марту. Хотя взгляд Марты не выдавал охватившего ее волнения, Эйден отлично знал, что она чувствует сейчас. Ему не стоило труда понять, что означают чуть нервно вздернутые уголки ее губ.
Сибы крайне редко сталкиваются со своими генетическими донорами. Когда в свое время первый ильХан Николаи Керенский утвердил евгенические программы, теоретики посоветовали ему предотвращать всякий контакт между донорами и их сиб-детьми, считая, что это может иметь нежелательные и даже опасные последствия. Особенно же они предостерегали Керенского от того, что называли «нездоровыми родительскими наклонностями». Подобные чувства, как утверждали ученые из окружения Керенского, следовало изживать. В противном случае будущие воины окажутся под пагубным воздействием психологических комплексов, и поведение их перестанет быть адекватным, что вполне может привести к ошибочным решениям. А ошибочные решения могут означать поражение в бою, что, в свою очередь, ведет к проигранным кампаниям. В соответствии с законами Кланов донорами могут быть только воины, причем лучшие из лучших.
С другой стороны, хорошему воину, рассуждали далее теоретики Керенского, лучше не видеться со своими сиблингами (этим словом обозначалось сиб-потомство), потому что это может пагубно сказаться на боевых качествах воина.
Хотя все в их сиб-группе были связаны друг с другом общими родителями-донорами, Эйден с Мартой имели больше схожих черт, нежели прочие. Только у них двоих были широкие и высокие лбы в сочетании с острыми подбородками, что делало их лица почти треугольными. Говорили, что у Тани Прайд, знаменитого звеньевого командира, чьи многочисленные военные и спортивные подвиги были отражены в анналах Клана Кречета, такие же черты. Таня Прайд все еще числилась среди Бессмертных, но уже не участвовала в сражениях. Обычаи предписывали воинам Клана, достигшим определенного возраста, занятия, не связанные с участием в боевых действиях, или же переход в другую касту. И Таня Прайд не стала исключением.
Куда меньше было известно о галактическом командире Рамоне Маттлове, генетическом доноре сиб-группы Эйдена с отцовской стороны. Ходили смутные слухи, что его подвиги столь же впечатляющи, как и подвиги командира Прайд, но по каким-то причинам они не нашли своего отражения в анналах. Эйден слышал, что он и Марта именно от Маттлова унаследовали высокий рост и худощавость. В сиб-группе они с Мартой превосходили ростом всех остальных, причем Марта была выше Эйдена на несколько сантиметров.
Однако что действительно отличало их от остальной сиб-группы, так это глаза — пронзительно голубые, как летнее небо на Цирцее. И столь же обманчивые. На Цирцею бури обрушиваются внезапно, и только опытный наблюдатель может заметить, как слегка темнеет небо, а через мгновение налетает ураганный шквал. Вот и у Эйдена с Мартой, когда им случалось стоять перед противником, глаза казались безмятежно спокойными, и вдруг это спокойствие взрывалось стремительной атакой. Эта свойственная их глазам безмятежность, неожиданно оборачивавшаяся бурей, не раз помогала им побеждать противников, равных им в мастерстве.
Эйден поежился. Даже в теплой одежде ветер пробирал до костей. Остальные новобранцы тоже, похоже, страдали от холода. Перед прибытием сюда им было сказано, что в учебном лагере на другую одежду кроме той, которая на них, они могут не рассчитывать. Поэтому кое-кто из группы напялил на себя все что только мог, одно поверх другого. Сейчас Эйден в душе пожалел, что не сделал то же самое. Холодный ветер находил малейшую щель в одежде и продувал насквозь. У него зуб на зуб не попадал.
— Что-то не нравятся мне те чужаки, — проговорил Брет, самый маленький в группе. «Чужаками» сибы называли всех, кто не принадлежал к их группе. Например, этих плохо одетых, злобных офицеров, чьи волосы, похоже, забыли, что такое расческа.
На первый взгляд казалось, что низкорослому Брету гарантирован ранний уход из сиб-группы, но стоило познакомиться с ним поближе, и легко было убедиться в его ловкости, отваге и железной воле. В свое время Брет каждое утро упрямо доводил себя до изнеможения тренировками. Зато теперь тело его стало сильным и мускулистым, и если независимые сибы и признавали за кем-либо право на лидерство в группе, так это, несомненно, был Брет.
— Неспроста стоят. Явно что-то задумали.
— Что? Ты как думаешь, Брет?
— Не знаю. Нас же предупреждали, что с инструкторами — держи ухо востро. Все в один голос говорят, что более злобных и бездушных ублюдков не отыскать. Похоже, так и есть. Думаешь, они просто так делают вид, будто мы — пустое место? Наверняка задумали какую-нибудь пакость.
— Сомневаюсь, что они будут держать нас здесь на ветру слишком долго, — вставил свое слово Эйден. — Это не в духе Клана.
— Что? Ты шутишь?
Эйден и в самом деле шутил, но решил Брету этого не говорить.
Брет, начисто лишенный чувства юмора, часто ругал Эйдена за слишком легкое отношение к жизни. Бедняга Брет прилагал чересчур много усилий, чтобы все забыли о его небольшом росте. Он был настолько озабочен тем, как выжить в сиб-группе и как сделать, чтобы согруппники в нем ненароком не разочаровались, что на шутки сил у него просто не оставалось. Даже во время отдыха на охоте, вечером у костра его смех звучал вымученно. Это был смех взрослого человека, который, оказавшись среди детей, пытается подладиться под них. Если Брету и доводилось отпускать шутки, то они были обязательно с «бородой». А его манера рассказывать анекдоты просто приводила слушателей в уныние. С другой стороны, когда сиб-группа тестировалась, Брет становился ключевой фигурой: группе были необходимы его сообразительность и способность быстро принимать решения. Поэтому все прощали Брету отсутствие чувства юмора.
— Нег, — отозвался Эйден. — Я серьезно. Нам ведь не очень-то часто позволят здесь расслабляться, воут?
— Ут. Знаешь, что я думаю? Они сейчас испытывают наше терпение. Видишь, поглядывают время от времени в нашу сторону. Уверен, проверяют нашу выдержку.
— А заодно и провоцируют нас, воут? — добавила Марта.
— Надо делать вид, что. мы спокойны, — сказала Рена. — Покажем им, что мы не какие-то сопляки.
Рена была не похожа на остальных ребят из сиб-группы Эйдена. На первый взгляд она казалась полноватой. Все, кто проходил суровую школу, как это принято в Клане, неизбежно набирали избыточную мышечную массу, но у других это не бросалось в глаза, а вот при взгляде на Рену создавалось впечатление, что она рыхловата. Впечатление обманчивое — физически Рена была в отличной форме. При виде ее рыхлого тела противник терял бдительность, к тому же невзрачная внешность делала девушку малозаметной. На этом строилась ее излюбленная игра. Приблизившись незаметно к кому-нибудь, Рена делала резкий жест, вынуждая на ответный выпад. Затем, поднырнув под руку противника, она бросала его на землю. Никто в сиб-группе не мог сравниться с Реной в скорости проведения этого приема. Часто такая игра означала у Рены приглашение к совокуплению, служа одновременно и прелюдией к нему. И прелюдия, и сам акт в исполнении Рены были исполнены мощи. Эйден иногда даже нарочно попадался на ее трюк, отлично зная, что последует за болезненным броском.
