В коридоре послышались шаги, и Юлька замерла, напряженно всматриваясь в сторону коридора.
— Проголодалась? — ласково спросила бабушка.
— Ага, — стараясь не выдать испуга, кивнула Юлька.
Бабушка понимала Юльку, потому что сама была не прочь подкрепиться в ночное время. Мама утверждала, что бабушка и внучка относятся к разряду «сов». «Совами» называют людей, которые трудно встают по утрам, ходят вялые и сонные, а к вечеру оживают.
Юлька не спорила, рано вставать было для нее сущим мучением. Так хотелось по утрам упасть обратно в теплую постель и спать, спать, спать. Зато по вечерам Юлька чувствовала прилив энергии и спать совсем не хотела. Она часами крутилась в кровати и иногда, не выдержав, включала торшер и часа два-три читала.
— Я пончики приготовила, — сообщила бабушка и вытащила из шкафа блюдо с пышными мягкими пончиками, щедро посыпанными сахарной пудрой.
У Юльки сразу же разыгрался аппетит.
— С клубничным джемом? — спросила она.
— С клубничным, — улыбнулась бабушка.
Юлька положила на тарелку пять пончиков, взяла чашку с чаем и вернулась в свою комнату. Благо бабушка ее никогда не ругала, она тоже любила есть в постели перед телевизором.
После пончиков девочке захотелось спать. Юлька сожалением отложила книгу: осталось всего девять страниц, но глаза самым бессовестным образом закрывались, как всегда, на самом интересном месте. Она выключила свет, обняла подушку и крепко заснула.
Утром Мумия противно зудела над ухом:
— Юля, вставай, опоздаешь в школу. Опять, наверное, всю ночь читала? Вставай, или я разбужу маму. Вставай, ты уже почти опоздала. Ты встаешь или нет?
— Да встала я, встала! — раздраженно ответила Юлька, вскакивая с кровати. Противный скрипучий голос Мумии ввинчивался в мозги.
Разве может быть хорошим настроение после такого пробуждения? Веки не желали разлипаться, Юлька на ощупь брела в ванную, мечтая учиться во вторую смену. От холодной воды глаза немножко приоткрылись.
Проходя по коридору, Юлька опасливо покосилась на картину. Тускловатые, потемневшие от времени краски… Картина как картина. Никаких светящихся глаз. И все же на перемене Юлька захотела подойти к Рембольд и получить разумное объяснение красным огонькам, появившимся, когда никакого света не было, но передумала. Никакого настроения не было общаться с высокомерной одноклассницей. Если речь шла о живописи, Таня давала объяснения с видом убеленного сединами профессора.
На физкультуре выяснилось, что Юлька забыла дома спортивную форму. Физрук повозмущался и нарядил девочку в поношенные синие шорты с серыми лампасами. Растянутая резинка не удерживала их на талии, и Юльке пришлось бегать и прыгать, придерживая шорты рукой. Насмешливые взгляды и сдержанное хихиканье одноклассников окончательно испортили настроение.
На литературе Юлька вспомнила, что нужно было выучить стихотворение Лермонтова. Совсем из головы вылетело. Учительница литературы недрогнувшей рукой опять вывела двойку. Дневник украсился еще одной красной глистой, как Юлька называла двойки.
На математике девочку вызвали к доске.
Решая задачу, Юлька исписала доску вдоль и поперек.
— Неправильно, — сонно заметила математичка.
Юлька стерла написанное и начала заново.
— Неправильно.
К концу урока у математички сдали нервы:
— Омкина, ты что, издеваешься? Это же повторение пройденного материала, мы проходили это в конце прошлого учебного года.
— У меня на математику память плохая, — угрюмо сказала Юлька.
Действительно, выученные формулы через неделю выветривались из головы, а Юлька была слишком ленива, чтобы постоянно повторять пройденное.
— Иди на место, — махнула рукой учительница, но пожалела, двойку не поставила.
Дома Юлька сразу же переоделась в спортивный костюм, натянула на ноги толстые шерстяные носки — дома было довольно-таки прохладно — и села за уроки. С двойками пора заканчивать, учебный год начался всего неделю назад, а уже две «пары» в дневнике красуются.
Благие намерения прервала телефонная трель. Юлька схватила трубку:
— Алло…
— Юля, привет, это Кирилл. Покатаемся?
Конечно, кататься на велосипеде куда увлекательнее, чем сидеть за уроками, и Юлька согласилась.
Каталась девочка дотемна, поэтому приготовить домашние задания снова не успела…
Глава II
Шаги в коридоре
— Юля, за неделю учебы четыре двойки! — ужаснулась мама, подписывая дневник.
— Так получилось, это нечаянно, — промямлила Юлька.
— Может, наймем репетитора?
— Только не это!
Девочка поклялась, что вскоре исправит двойки. Но только она села за учебники, зазвонил телефон.
— Кататься не поеду, — отказалась Юлька. — У меня четыре двойки, надо исправлять.
— Уроки — пятиминутное дело, — заявил Кирилл.
— Ага, пятиминутное. Мне только на математику часа два нужно, — уныло призналась Юлька.
— У тебя проблемы с математикой? Могу помочь.
— Помоги, — с готовностью согласилась Юлька.
— Через двадцать минут буду, — Кирилл положил трубку.
Юлька лихорадочно собирала разбросанные по комнате вещи. Надо сделать хотя бы видимость порядка. К приходу Кирилла комната приобрела относительно приличный вид.
— Проходи, — Юлька отступила, пропуская Кирилла.
— Он разулся и пошел вслед за Юлькой.
— Класс! — он прищелкнул языком, остановившись у картины. — Итальянская школа.
— Как ты это определил?
— Очень просто, своеобразная манера письма…
Юлька слушала, открыв рот. Кирилл опустился на корточки, рассматривая картину, затем почти лег, уткнувшись носом в нижний правый угол полотна.
— Карменсита, — пробормотал он, поднимаясь.
— Что?
— Ее зовут Карменсита. В углу написано.
— Имя больше похоже на испанское, а ты говорил — итальянка.
— Я имел в виду, что картина написана в стиле итальянской школы, но я не утверждал, что это итальянка, — Кирилл указал на изображение.
Юлька встала на четвереньки и, напрягая зрение, рассмотрела полустершуюся надпись.
— Карменсита, — прошептала она.
Это звучное имя как нельзя лучше подходило загадочной, черноокой красавице с картины. В нем чувствовалось что-то жгучее, неистовое, зловеще прекрасное. Устыдившись шепота, Юлька громко произнесла:
— Карменсита!
Ей показалось, что женщина ожила, складки платья тяжело колыхнулись, губы дрогнули в едва заметной усмешке.
