Где-то щелкнул замок, послышался скрип открываемой двери… Насмешливое напоминание о тщетных надеждах. Пускай стрелка часов перевалила за полночь. Для искателя удовольствий нет ограничений, не важно, день на дворе или ночь. Важно лишь само удовольствие, блаженство, обретенное в освобождении от мучительного желания, и совершенно все равно, кто будет использован для осуществления этой цели.
Вздохнув, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Пламя пылало в мраморном камине. На столике около маленькой софы горели свечи, отбрасывая блики на кремовую парчу обивки. Джейн, должно быть, убрала комнату и заменила сгоревшие свечи на новые.
Роуз прошла в спальню, примыкавшую к маленькой гостиной. Здесь тоже горели свечи и потрескивали дрова в камине. Ни одной морщинки на шелковом покрывале бронзового цвета, устилавшем большую с четырьмя витыми столбиками кровать, которая занимала центральное место в спальне. Подушки взбиты и аккуратно уложены в изголовье подле резной спинки красного дерева. На комоде и прикроватном столике не было ни пылинки. Любая мелочь в заведении мадам Рубикон имела свою цену. Девушка, убиравшая комнату Роуз, никогда не задумывалась о ее роскоши, хотя сама обитала в крохотной каморке в помещении, отведенном для слуг. А эти великолепные апартаменты, пустовавшие в течение трех недель каждый месяц, не становились от того дешевле, но Роуз уже несколько лет назад поняла, что они стоили этих денег.
Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы разобрать багаж. Так как ее городская и загородная жизни никогда не пересекались, она ничего не везла с собой. Простое батистовое платье, похожее на то, в котором она была сейчас, тоже синее, разве что посветлее, подходило для деловых встреч в Лондоне. Ее любимая щетка, деревянная ручка которой отполировалась за годы использования. И миниатюра с портретом Дэшелла, написанная на заказ за несколько месяцев до смерти их отца — напоминание, почему она здесь, которое оказывалось так необходимо в те минуты, когда мужество изменяло ей.
Роуз нежно погладила миниатюру. Сейчас ему восемнадцать, и при его стремлении выглядеть взрослым Дэш едва ли похож на мальчика с копной темных кудрей и мягким круглым личиком, каким он запечатлен на этой миниатюре. Он невероятно вырос за последние пять лет и теперь выше ее. Хотя по-прежнему сохранил мальчишеский блеск в светло-голубых глазах, что сулит ему немало неприятностей на его пути. Прежде чем она уедет из Лондона, ей нужно поговорить с ним относительно Оксфорда. Хотелось бы надеяться, что ее совет не пройдет мимо его ушей.
А если нет, то… Роуз пожала плечами. Все, что она могла сделать, — это обеспечить ему возможность, о которой он так мечтал. Воспользуется ли он ею, это уже другой вопрос.
Маленькая миниатюра с портретом брата была убрана в верхний ящик комода, туда, где лежали тонкие шелковые чулки, носовые платки, отделанные кружевом, и прочие мелочи. Дорожное платье висело на вешалке в углу чулана, куда она поставила и пустой саквояж. Быстрый взгляд подтвердил наличие всех пуговиц на лифе лилового платья, которое привели в порядок во время ее отсутствия. Нетерпеливость клиента обычно обещала короткий вечер, равно как и беспорядок в ее гардеробе. Слава Богу, Джейн умела держать в руках иголку с ниткой.
Рассматривая платье, Роуз подумала, что насыщенный, яркий цвет не соответствует ее настроению. Вместо него она выбрала палевое платье розовато-лилового оттенка. Приглушенных тонов дымчатый шелк, рукава с небольшими буфами, глубокий вырез в форме «каре», который обычно привлекал мужские взгляды и надолго удерживал их. Даже при том, что платье не было украшено лентами или кружевом, оно, несомненно, подходило для шлюхи.
— Которой ты и являешься, — прошептала она.
Морщинка прорезала переносицу. Роуз ненавидела это слово. Такое простое и грубое. Но не могла не знать, в кого превратилась, несмотря на прелестную внешнюю оболочку. Она сама сделала из себя проститутку. Причем совершила это осознанно несколько лет назад. С широко открытыми глазами и предвидя последствия. Жалеть об этом сейчас бесполезное занятие.
Роуз разложила платье на постели, рядом с чулками, корсетом, нижним бельем и изящными туфельками. Первая ночь всегда получалась самой трудной, и если думать о том, через что ей придется пройти до рассвета, то будет еще труднее.
Роуз застегивала ряд крохотных пуговок на лифе платья, когда появилась Джейн. Темные волосы девушки были заплетены в косу и уложены на затылке, несколько завитков обрамляли румяное лицо.
— Она спрашивала о вас. Уже два раза за последние два часа, — сказала Джейн, наливая воду из кувшина в большой фаянсовый таз.
Это значило, что мадам Рубикон уже успела отказать двум клиентам из-за ее отсутствия. Мило. Завтра она, несомненно, услышит об этом инциденте от самой мадам.
Она поморщилась и Джейн, увидев это, добавила:
— Не беспокойтесь. Я приметила несколько весьма респектабельных джентльменов внизу в приемной для гостей. Она вела их туда, когда я поднималась наверх. Ночь не пройдет впустую.
Не на эти заверения надеялась Роуз. Не пройдет и четверти часа, как маленький серебряный колокольчик зазвонит в ее гостиной, сообщая, что у мадам есть для нее клиент. Господи, как она ненавидела этот звук!
— Вам нужна моя помощь? — спросила Джейн.
— Нет, спасибо. Я почти готова.
Несколько взмахов рук, и она вытащила шпильки из волос. Тяжелая волна свободно упала на плечи, распространяя сладкий запах розового мыла, которым Роуз еще утром мыла голову. Она осторожно собрала волосы и закрутила их в свободный узел. Придерживая его одной рукой, повозилась в ящике комода, где посреди лент, шпилек, кружев и серебряных гребней нашла вязаную сеточку для волос и закрепила прическу.
Собрав дорожную одежду Роуз, горничная повернулась к двери.
— Тогда я оставлю вас, приятного вечера.
Приятного? Вот нелепица! Но Роуз заставила себя улыбнуться в ответ на слова девушки. Особое внимание Джейн объяснялось теми деньгами, что Роуз платила ей, поэтому она никогда не слышала грубостей от этой горничной.
Как только Джейн направилась к выходу, плечи Роуз опустились. Стоя здесь, в своей элегантной спальне, в роскошном шелковом платье, она подумала о том, что ей предстоит. И внезапно семь ночей показались ей вечностью. Дни промелькнут быстро, но ночи…
Отчаяние, давно похоронившее все ее девичьи мечты, начало подбираться и к ее сердцу. Она проклинала каждый миг, когда улыбалась мужчине, каждый миг, когда прижималась губами к его губам, обнимала его, понимая, что каждый раз теряет крохотный кусочек своей души. Но был ли у нее другой выбор?
Не было.
Во всяком случае, ничто другое не гарантировало ей необходимый доход. И она никогда не вернется к своей прежней жизни. По крайней мере, зарабатывая необходимые деньги в заведении мадам Рубикон, Роуз не зависела от прихотей клиентов. И не беспокоилась по поводу того, во что ей обойдется какая-то оплошность. Она оставалась здесь по собственной воле. И если кто-то из ее клиентов вздумал бы перейти дозволенные границы, охранники заведения пришли бы ей на помощь.
