— Ну ты этого не делал только потому, что был мальчиком, дорогой.
— Твоя попытка пошутить с треском провалилась, — проворчал Том. — Вот ты тоже, как ни странно, была девочкой-подростком. Ты вела себя как взбесившаяся ведьма?
— Нет, не вела, — пожала плечами Эллис. — Но я с рождения была идеальным ребенком. Я даже плакала крайне редко. Анжела, очевидно, другая.
— Ей нужна мать, — с отчаянием сказал Том. — Или женщина, которая будет выполнять функции матери.
— И ты решил, что я — та самая женщина? Да я понятия не имею, как управляться с детьми!
Том умоляюще взглянул на нее.
— Эллис, клянусь, это ненадолго. И Анжела уже не ребенок. К ней просто нужно найти подход.
— Я всегда наивно полагала, что этим обычно занимаются родители.
— Я пытался! — вскричал Том. — Бог свидетель, я из кожи вон лез, чтобы наладить с ней отношения! Но я потерпел сокрушительное фиаско. Эллис, она портит мне жизнь. Мне кажется, Анжела задалась целью уничтожить меня.
— Послушай, она всего лишь пятнадцатилетняя девочка, а вовсе не монстр! — горячо возразила Эллис.
— Поверь мне на слово, я знаю, что говорю.
— И я лично должна убедиться в том, что Анжела — дьявол во плоти?
— Я лишь хочу немного от нее отдохнуть, — тихо сказал Том. — Месяц, не больше. За это время я хотя бы успею наладить свою личную жизнь…
— Так вот в чем дело! — ахнула Эллис. — У тебя появилась женщина, верно?
Том развел руками.
— Я ждал ее десять лет. Десять лет я жил только ради дочери! Могу я хоть немного пожить и для себя тоже?
Эллис отступила назад, с осуждением глядя на брата. Она не верила своим ушам. Впрочем, почему же не верила? Все мужчины одинаковы. Да разве они могут хотя бы представить, что это такое: всю жизнь посвятить другому человеку, своей плоти и крови? Нет, только женщина способна на самопожертвование! А мужчины во всем ищут выгоду исключительно для себя. Дочь ему, видите ли, помешала! Анжела, очевидно, ревнует отца к его новой пассии. И вместо того, чтобы успокоить девочку, наладить с ней контакт, убедить в своей любви, Том просто решил от нее избавиться. Фу, как же это мерзко!
— Пусть остается, — твердо сказала Эллис. — И не на месяц, а навсегда.
Том вскочил со стула и крепко стиснул сестру в объятиях.
— Спасибо! Спасибо! Тысячу раз спасибо! Ты не представляешь, как много это для меня значит!
— Я делаю это вовсе не ради тебя. — Эллис холодно оттолкнула его и поежилась от отвращения. — Мне жаль несчастную Анжелу. Ее отец — самый настоящий подлец. Да мне с тобой в одной комнате противно находиться, Том!
Том ошарашенно уставился на Эллис. В одну секунду он вдруг из жертвы превратился во всеобщего врага. Как же это произошло?
— Иди развлекайся со своей подружкой! — Эллис указала на дверь. — Можешь не возвращаться. Мы с Анжелой отлично заживем вместе.
— Ты, наверное, считаешь, что я бросаю дочь в угоду личным интересам? — осенило его.
— А разве не так?
— Эллис, дорогая, ты ошибаешься! Я отличный отец, отличный! — Он ударил себя кулаком в грудь. — Анжеле не в чем меня упрекнуть!
— Разве что в отсутствии любви.
— Да я люблю ее больше всех на свете!
— Поди ты прочь, Том, — не выдержала Эллис. — Вон из моего дома!
— Поверь, ты убедишься в том, что была не права, — спокойно сказал он. — Анжела кажется тебе жертвой моего эгоизма. Но это не так. Я не стану ничего тебе объяснять сейчас. Совсем скоро ты и сама все поймешь.
— Вон, я сказала! — Эллис гордо вскинула голову.
— Я приеду через месяц, если ты не позвонишь мне раньше и не попросишь забрать Анжелу, — сказал Том и, не желая больше вести бессмысленные, по его мнению, разговоры, ушел.
— Какой стыд! — произнесла Эллис, оставшись одна. Она чуть не плакала от жалости к Анжеле. — А я считала, что хорошо знаю своего брата! Она незамедлительно поднялась наверх, подошла к закрытой двери гостевой комнаты и постучала.
— Можно войти?
— Он уже уехал? — раздался приглушенный голос Анжелы. Вероятно, девочка плакала все то время, пока ее отец разговаривал с Эллис.
— Да, милая. И пусть себе катится! Спускайся вниз, я покормлю тебя.
— Я не голодна.
— Тогда выпьем вместе чаю.
— И чаю я не хочу! Оставь меня в покое!
Эллис подергала ручку двери — заперто.
— Открой, пожалуйста.
— Зачем?
— Я давно тебя не видела. У тебя, наверное, столько новостей… Почему бы не поболтать?
Неожиданно щелкнул замок, и дверь распахнулась; Анжела предстала перед своей тетей. К слову, девочка была на голову выше Эллис и гораздо упитаннее. У Анжелы были волнистые волосы цвета карамели, довольно-таки пышная грудь и длинные стройные ноги. Это субтильная Эллис по сравнению с ней казалась подростком, а никак не наоборот.
— Ты мне не подруга! — заявила Анжела. — И вряд ли ею станешь, учитывая разницу в возрасте. Я не нуждаюсь в твоей опеке, ясно? Все, что мне нужно, — отсидеться месяц-другой в тихой гавани. А потом я вернусь домой. Я слышала, какой разнос ты устроила моему папаше, так что теперь мне остается лишь ждать. Он страшно совестливый. Помучается немного и приедет за мной. И тогда я смогу из него веревки вить.
Эллис раскрыла рот от удивления. Впрочем, подумав, она решила, что Анжела, как любой обиженный подросток, пытается защититься от окружающей действительности с помощью агрессии. Ну ничего, это пройдет. Маленькое нежное сердце Анжелы растает, как только она поймет, что тетка ей не враг.
Эллис, привстав на цыпочки, нежно погладила племянницу по волосам.
— Бедная, бедная моя девочка!
— Ты что, чокнутая? — Анжела отпрянула от нее. — Папа говорил, что ты блаженная, но я думала, он преувеличивает.
— Том так говорил?! — возмущенно воскликнула Эллис.
— Ну да. И был прав. Хотя чего я удивляюсь. Все старые девы того… — Анжела покрутила пальцем у виска.
— Я вовсе не старая дева!
— Да ладно? Сколько там тебе лет? Сорок? И ты никогда не была замужем. Старая дева и есть.
— Это… это отвратительное определение одиночества… — заикаясь, проговорила Эллис.
Анжела лишь хмыкнула. Она явно презирала родную тетку. В глазах девочки-подростка Эллис была махровой неудачницей.
— Там, у крыльца, стоят мои чемоданы. Я затащу их наверх позже. А пока я хочу побыть наедине с собой. Всего хорошего! — С этими словами Анжела, не дожидаясь ответа, захлопнула дверь перед носом Эллис.
— Мне не сорок лет! — выкрикнула Эллис, прекрасно понимая, что эта фраза говорит о затаенном отчаянии. — Мне всего тридцать семь!
