— Вот и хорошо. Значит, мы можем продолжить нашу прогулку. Вам ведь нравится наш город, правда?
На лице Фабьена появилась счастливая улыбка.
— Настолько, что я готов остаться здесь навсегда.
Кэй тоже улыбнулась в ответ.
— Ну тогда вам просто необходимо познакомиться с ним получше.
Стараясь не попасть в яркий островок света уличного фонаря, они вновь свернули за угол и зашагали обратно, в сторону дома Двух Мавров, чьи витые колонны разглядывали еще несколько минут назад.
— Куда теперь? — спросила Кэй. — Опять на главную площадь?
Фабьен неуверенно пожал плечами.
— А может, побродим просто так, наугад?
— У меня так не получится, — рассмеялась Кэй. — Я ведь знаю здесь каждый переулок.
— А ты представь, что не знаешь! — вдруг оживился Фабьен. — Представь, что ты тоже впервые приехала в этот город, и тебе интересно пройтись по его улицам, не выбирая заранее никакого направления. Интересно заглядывать в музеи, смотреть на фасады попадающихся на пути домов и представлять людей, которые за ними живут. Людей, которых ты тоже не знаешь и с которыми никогда не была знакома. Вот, например, в том доме, где на окнах шторы в виде нанизанных на нитки каштанов… Там наверняка живет влюбленная пара. И наверняка они познакомились где-нибудь в парке или в сквере теплым солнечным днем в конце лета, когда с веток каштанов, разбиваясь о тротуары, падают плоды, а листья на кленах переливаются всеми оттенками золота и багрянца… Я думаю, у них в доме растут какие-нибудь декоративные деревья… И даже есть свое собственное солнце… в виде бра… в память о том дне, когда они познакомились…
— А что, если они познакомились вечером? — с улыбкой предположила Кэй.
— Тогда это большая лампа в виде луны и несколько маленьких в виде звезд.
— Таких же, как сейчас на небе? — запрокинув голову, спросила Кэй. — Ведь они такие яркие, что похожи на электрические лампы… Или на что-то ненастоящее, как твоя выдумка…
Фабьен тоже посмотрел на небо, а потом на Кэй.
— Да, это всего лишь выдумка, — тихо сказал он. — Но она только для тебя.
Кэй недоверчиво усмехнулась, продолжая смотреть на небо.
— Нет, не только… Наверняка точно такая же выдумка была когда-то для Этель… Или почти такая…
Фабьен перевел задумчивый взгляд себе под ноги.
— Ты права. Для нее тоже была. И не одна… — все так же тихо проговорил он и после короткой паузы продолжил: — Но ведь ты согласилась прийти сегодня в кафе тоже ради другого мужчины… Тибора, если не ошибаюсь… Разве я не прав?
— Прав, — ничего не выражающим голосом согласилась Кэй. — Ты тоже прав. И поэтому нам лучше прекратить эту прогулку… Пока мы еще способны с легкостью признавать правоту друг друга… — шутливо добавила она.
Фабьен уже знакомым ей суетливым движением поправил очки, видимо не зная, что сказать в ответ.
— Думаю, Тибор уже ушел, так что мне пора домой. Завтра рано вставать, — объяснила Кэй.
— Я тебя провожу? — предложил Фабьен.
Кэй пожала плечами.
— Поскольку это уже вторая попытка, я не против.
Обратный путь они проделали в молчании.
— По-моему, наши блуждания по городу выбили тебя из сил, — окинув своего спутника внимательным взглядом, заметила Кэй, когда они остановились возле ее подъезда. — Ты какой-то бледный…
— Это не из-за прогулки. Просто немного похолодало, — смущенно улыбнулся Фабьен.
Кэй весело рассмеялась.
— Судя по твоему виду, наступила самая настоящая зима. Хотя я ничуточки не замерзла. Но твой вызывающий жалость вид сделал свое дело. Так и быть, приглашаю тебя к себе домой. На чашку горячего чая. А если найдется, то и на бокал вина. Ведь в кафе мы к нему так и не притронулись. Но только на этот раз не бордо. Даже не рассчитывай. У меня бывает либо наше шопронское «Пино Фран», либо «Токайское»…
Фабьен одобрительно закивал.
— Это хорошо. Никогда не пил «Токайское», а уж «Пино Фран» тем более…
— Надеюсь, у тебя хватит такта не показать своего разочарования, — распахивая дверь подъезда, с притворной серьезностью сказала Кэй. — Я ведь, между прочим, патриотка, так что делать сравнение в пользу французского вина не советую.
— Буду иметь в виду, — поднимаясь следом за ней по лестнице, откликнулся Фабьен.
Они миновали несколько лестничных пролетов и остановились возле двери с номером семнадцать.
— Это число всегда было счастливым для меня, — сообщил Фабьен.
— Еще одна выдумка? — шутливо спросила Кэй. — Кстати, а что бы ты смог рассказать мне о моей квартире, если бы не знал, что здесь живу я? Какую историю придумал бы о ее обитателях?
Фабьен развел руками.
— Я не успел разглядеть твои окна.
— Жаль, — вздохнула Кэй.
Они переступили порог квартиры, очутившись в полной темноте.
— Там, рядом с тобой, на стене светильник. Сможешь найти? — спросила Кэй.
В ответ послышался сухой щелчок, и небольшую прихожую залил мягкий свет. Фабьен неторопливо огляделся и вдруг замер, к чему-то принюхиваясь.
— Пахнет фиалками… — мечтательно прикрыв глаза, прошептал он. — А это значит, что здесь живет романтик…
Кэй иронично покачала головой.
— Это значит, что на подоконнике недавно расцвел цветок, — поправила она и, сделав короткую паузу, уточнила: — Подаренный Тибором. А это значит, что цветение долго не продлится…
Фабьен открыл глаза, устремив укоризненный взгляд на свою собеседницу.
— К счастью, цветение каких бы то ни было растений не зависит от предательства людей, — ободряющим тоном заметил он. — Иначе все цветы, какие только есть на земле, давно погибли бы. В том числе и фиалки. И тогда у нас во Франции стало бы одной замечательной песней меньше…
— Правда? — недоверчиво откликнулась Кэй. — И что же это за песня?
Фабьен опять мечтательно прикрыл глаза.
— Замечательная, — повторил он. — «Любовь — это букет фиалок»… Медленная и романтичная, как сегодняшние сумерки…
— Стало быть, вы считаете, что любовь похожа на букет фиалок… — то ли уточняя, то ли размышляя, сказала Кэй несколько минут спустя, наливая в чашки дымящийся напиток с запахом малины.
— Мы? — удивленно переспросил Фабьен.
— Ну да, вы, французы.
— А-а-а, — понимающе протянул он. — Вообще-то это не утверждение, а только песня…
— Неужели? — иронично бросила Кэй.
— Она тебе понравилась бы, — убежденно сказал Фабьен, не обратив внимания на ее иронию. — Я бы перевел ее для тебя на венгерский, но, к сожалению, я не поэт.
