Тот, под машиной, не собирался завязывать никаких разговоров. И вылезать не собирался. Ти Джей начал злиться.
– Послушайте, уважаемый, если вы соблаговолите уделить мне пару минут вашего драгоценного времени, то я...
Ноги исчезли, потом снова появились, а вслед за ними – тощий зад, обтянутый армейскими камуфляжными брюками. Невысокий субтильный типчик в бейсболке, бесформенной толстовке с капюшоном и рабочих перчатках выполз из-под машины и выпрямился. Свет падал на него сзади, и Ти Джей никак не мог разглядеть лица, только испачканный машинным маслом подбородок. Судя по этому подбородку, пацану было не больше пятнадцати лет.
Ти Джей глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Это просто долгая дорога, нервы и холод. В конце концов, мальчишка не обязан лучиться счастьем при виде двухметрового незнакомца, припершегося на ночь глядя с требованием все бросить и идти чинить его машину.
– Понимаете, я ехал весь день, я устал, чертовски замерз и промок, а мотор заглох. Не думаю, что там что-то серьезное, но если бы вы посмотрели мою машину, я бы поехал в город и нашел бы какой-нибудь мотель...
Автомеханик фыркнул и снял бейсболку. Светлые волосы упали на плечи. Голос, прозвучавший под сводами гаража, был несколько хрипловат, но принадлежал определенно не мужчине.
– Полагаю, ответ «нет» вас не устраивает?
Ти Джей ошеломленно смотрел на девушку, стоявшую перед ним. Лучистые серые глаза, упрямый носик, золотые веснушки на скулах. И эта грива русых, светлых, пепельных волос...
– Вы хотите сказать, что механик – это ВЫ?
– А что, не похожа?
– Нет. То есть... Не очень. Скорее вы смахиваете на подружку младшего помощника механика, который отлучился за гамбургерами.
Девушка фыркнула немного с другой интонацией и выразительно постучала по бейджику, пришпиленному к толстовке. Взглянув на него, Ти Джей временно онемел. На бейджике значилось: Томми Бартоломео.
Подружка парня, за которым Ти Джей приехал в Монтану?
– А никто из «сыновей» не может посмотреть мою машину?
– Увы, боюсь, это невозможно. Предлагаю преодолеть ваше естественное презрение к женщине, как к разумному существу, и пройти к машине. Я постараюсь ничего не сломать.
Ти Джей покорно проследовал за юной нахалкой на улицу и уселся за руль. По команде девушки повернул ключ.
Светловолосая хмуро созерцала открывшуюся под капотом картину, а потом поинтересовалась:
– Говорите, целый день ехали? Из самой Тиссулы? И ни разу не останавливались?
– Ну... она барахлила с самого начала, но, когда я спустился с холма, заглохла окончательно.
– Я вряд ли смогу починить это прямо сейчас. Оставьте ключи в конторе. Придете утром. Я не собираюсь ночевать в гараже.
Она попалась! Никакой она не механик, собственно, это и так было ясно, потому что любой механик сразу бы присоединил проводочек куда надо, а больше ничего и не требуется...
– Минуточку, юная леди! А что я, по-вашему, должен делать ночью в темном лесу без машины? Может, дождемся вашего Томми?
– Вряд ли.
– Хорошо, тогда где я могу взять напрокат машину и...
– Нигде. Здесь нет аренды машин.
– Та-ак... А мотель?
– Нет.
– Ночлежка? Сеновал? Одинокая, но добрая вдова, у которой я мог бы найти приют...
– Четверть мили отсюда, кемпинг «Мария-Антуанетта».
– Ого!
– Да нет, он не настолько шикарен и там не отрубают головы, если вы об этом. Просто хозяйку зовут Мэри-Энтони и она любит исторические романы.
– Отлично! Скажите, а я могу быть уверен, что кто-нибудь из сыновей Бартоломео займется моей машиной, и завтра я смогу...
– Во всяком случае, вы можете надеяться на это.
С этими словами девица повернулась, сняла с вешалки куртку и вознамерилась уходить. Ти Джей занервничал.
– Погодите, вы что же, и документов никаких не спросите? Имя хотя бы...
– Валяйте, если хотите.
– Томас Джефферсон Рей...
– Ти Джей. Так короче. Я запомню. Оставьте ключи в конторе на столе.
И ведь ушла! Правда, к счастью, не насовсем, а в гараж со ржавыми железяками, но говорить с Ти Джеем явно больше не собиралась. В некотором ошеломлении он слазил в машину, забрал сумку и бумажник, мысленно порадовавшись, что путешествует налегке. Четверть мили под проливным дождем лучше пройти побыстрее.
Прошел он примерно треть расстояния до города, когда сзади его осветили фары автомобиля. Видавший виды «додж» с брезентовой крышей притормозил возле Ти Джея, дверца отскочила с треском, едва не стукнув молодого человека по ноге.
Бодрое и оживленное лицо старика за рулем могло бы запросто принадлежать Санта-Клаусу, если бы не черная бандана с черепами и не серьга в ухе. Судя по белоснежной бороде, дед застал первые концерты «Роллингов» уже в весьма сознательном возрасте.
– Подбросить, сынок? Сегодня не самая лучшая ночь для пеших прогулок. Завтра – пожалуйста, но не сегодня. Я так понимаю, ты топаешь к нашей малахольной Мэри? Меня зовут Джо Блэк. У меня тут в городе магазинчик, кстати. Завтра загляни, подберем тебе что-нибудь.
– В каком смысле?
– Ну, по погоде. Завтра снег выпадет.
– Откуда вы...
– Ха! Я ж всю жизнь тут живу.
Ти Джей в полуобморочном состоянии втиснулся в «додж» и велел бурчащему желудку заткнуться. Джо Блэк понимающе кивнул, лихо выруливая прямо на середину трассы.
– Пожрать – это в «Сосновой шишке». У них сегодня День стейка, рекомендую. Открыты до десяти.
– Вы, наверное, всех здесь знаете...
– Ха! Можно сказать, что ты тоже уже знаешь половину. Лучшую, кстати.
– Насчет вас – не спорю, но вот на заправке...
– Томми бывает резковата, это верно.
– ТОММИ? Но я... я думал... мне казалось...
– Если ты насчет «сыновей» – так это туфта чистой воды. Сыновей никогда не было. Джина и Марко Бартоломео уже почти смирились с тем, что у них не будет детей, но в сорок пять Джина забеременела. Марко летал как на крыльях, заказал в Тиссуле новую вывеску. Сына ждал. Итальянцы, они такие... горячие.
Ти Джей превратился в статую, просто очень голодную. Джо Блэк покивал сам себе и продолжал.
– Потом родилась Томасина, и выяснилось, что больше детей у Джины не будет. Но это было и не важно. Марко был счастлив. Он ее обожал. С трех лет она у него в гараже ползала, в гаечки играла. Он всему ее научил, а уж Марко мог научить! Он же с армии еще был механиком. За милю мог неполадку в моторе определить. С закрытыми глазами перебирал хоть «ягуар», хоть трактор. И Томми такая же. Марко умер счастливым человеком. Знал, что его гараж не пропадет.
