Вопрос о том, не могли ли убить Лилию из-за ее профессиональной деятельности, Саша Носов задал для очистки совести.
— Кому может помешать менеджер по продажам? — грустно улыбнулась ее бывшая коллега, — И вообще, невозможно представить, чтобы у Лилечки были враги. Она была такой дружелюбной. Вот разве что излишне доверчивой.
— Надо найти этого Юрия, — произнес Андрей, выслушав Носова. — Вот что, нужно еще раз внимательно осмотреть квартиру Зимовец.
— А если художник непричастен? — возразил Саша. — Может, они в тот вечер не встречались?
— Вот найдем этого деятеля, тогда посмотрим. Поступим следующим образом, — решил Андрей. — Завтра вместе с Шубой съездите на квартиру Зимовец. Только не торопитесь, поработайте основательно. Глядишь, что-нибудь найдете.
— Обижаешь, Андреич. Ты меня знаешь — я зверь. А Толик еще дотошней — он, пока во все щели не заглянет, не уйдет; обои отдерет, паркет поднимет, а вещдок откопает.
— Без мародерства, — предупредил Атаманов, — имущество не портить. А насчет вещдока, согласен, уж постарайтесь.
— Ага, — весело заверил Носов, — найдем адрес преступника вместе с паспортом и горой улик.
— Ищите, ищите, — махнул рукой Андрей, не обращая внимания на болтовню лейтенанта.
* * *
На последнем, пятом этаже ей не открыли. Снежана по очереди позвонила во все три квартиры — тишина. Девушке ничего не осталось, как спуститься этажом ниже, чтобы повторить свои действия. Она не случайно начала обход сверху: только на последнем этаже горел свет. На четвертом — полумрак, на третьем и втором — просто мрак — выколи глаз; первый слегка освещался светом уличного фонаря, пробивавшимся сквозь мутное окно подъезда.
Снежана остановилась на лестничной площадке четвертого этажа. Луч света падал на дверь, расположенную слева от лестницы. Поэтому только на ней можно было разглядеть номер квартиры. «45» — значилось на табличке.
«Вот и хорошо, — подумала Снежана, — позвоню сюда, и на сегодня достаточно. И так много обошла, и поздно уже: совсем стемнело».
Это повторялось почти каждый день: нервные жильцы, лай собак из-за дверей, грязные лестницы со сквозняками из разбитых окон. Бродить по чужим подъездам, да еще и в темноте, было неприятно. Снежана знала, что чем позднее вечер, тем реже люди открывают двери незнакомцам, будь то даже хрупкая девушка. Но в то же время раньше семи мало кого можно застать дома.
Пока другого выбора не было — надо же где-то работать. Конечно, платят агитатору не ахти какие деньги, но это лучше, чем совсем ничего. Снежана должна была ходить по квартирам подшефных домов и убеждать электорат голосовать за кандидата Жабкина. Предполагались продолжительные дискуссии, жаркие споры о большой политике и приглашение на встречу с потенциальным народным избранником. Снежана халтурила. Работать на совесть не хватало никаких сил: ни физических (четыре дома за вечер — набегаешься), ни моральных (жильцы надоедливых ходоков не жалуют, обругают, нахамят: нечего пороги обивать). Еще Снежана очень боялась. Заходила в подъезд с опаской, прислушиваясь, приглядываясь — нет ли подростков-наркоманов, алкаша какого или еще кого-нибудь, от кого можно ждать неприятностей. Когда звонила в квартиры, отходила от двери на безопасное расстояние. Откроют — смотрит настороженно, ноги готовы бежать. Чем встреча закончится? Затащат в квартиру, как однажды? Не откроют дверь — дух переведет и крестик в блокноте поставит, мол, работу свою выполнила — в дверь позвонила. Пусть бригадир проверяет.
Снежана уже собралась протянуть руку к звонку сорок пятой квартиры, как дверь отворилась. На пороге появился молодой человек лет двадцати трех. Вместо того, чтобы произнести заранее заготовленную фразу, она отстранилась и быстро направилась к выходу. Вид парня ей не понравился: лицо напряженное, глаза пустые, губы поджаты, словно от злобы. Сердце девушки екнуло от недоброго предчувствия. «Лучше перестраховаться!» — в испуге завопил внутренний голос. Два раза повторять ему не пришлось: девушка быстро направилась к выходу. Когда Снежана услышала позади себя торопливые шаги, она уже бежала, перепрыгивая через ступени. Что-что, а бегать она умела. Уже у самого выхода из парадного она споткнулась о валявшуюся картонную коробку. Быстро подняла упавшую сумку, которая не преминула рассыпаться из-за сломанной молнии. Снежана похватала вывалившиеся тетради и поспешила унести ноги.
Унылый дождь по-прежнему не прекращался. На город опустились сумерки, и зажглись фонари. Час пик уже прошел, но на остановках продолжал толпиться народ. Особо оживленной была площадь около метро. Люди торопились по своим делам, не глядя друг на друга и ничего не замечая вокруг.
Снежана выбралась на проспект и только здесь почувствовала себя в безопасности. Критически осмотрела свой, вернее чужой, наряд: красная юбка, расшитая ручной вышивкой, и теплая болоньевая куртка, к счастью, не пострадали. Эти вещи девушка позаимствовала у своей соседки по комнате, чтобы появиться в них в институте. Они были взяты, как обычно, без спроса, и поэтому в случае их порчи не обошлось бы без грандиозного скандала.
* * *
Середина сентября выдалась по-осеннему дождливой. Все реже сквозь облака пробивались солнечные лучи, напоминая о недавнем лете. Одиннадцатый час вечера, покинутые до утра, опустели улицы. Снежана шла без зонта под моросящим дождем, одетая в старую ветровку, оставшуюся еще с восьмого класса. Светлые волосы чуть ниже плеч, собранные в хвост, слегка намокли. Дождевые капли на щеках блестели в свете фонарей, придавая лицу трогательную свежесть. В свои восемнадцать лет девушка и так выглядела очень юной и привлекательной: большие выразительные глаза и чувственные губы-лодочки с приподнятыми кверху уголками.
Она возвращалась в общежитие после отработанной смены. Сейчас у нее было особенно хорошее настроение. На это имелось несколько причин. Сегодня Снежана была промоутером — стояла в гастрономе и предлагала попробовать сыры. Устала, но зато, наевшись на долгое время сыру и прихватив с собой трофейный кусок, заработала небольшую сумму. На эти деньги ей предстояло прожить несколько дней. Главное, что предложили работать дальше: пригласили в воскресенье на следующую рекламную акцию. Второй причиной для радости служил отъезд соседок по комнате. Они с утра собирались в Акуловку. Таня ехала домой и пригласила с собой Наташу. К этому времени они должны уже быть за пределами города.
Это значило, что предстоящие выходные пройдут в спокойной обстановке. Одна в комнате. Какое это удовольствие, когда никто не вторгается в твой мир и не портит настроение склоками! Самое приятное событие случилось около полудня. На физике Снежана сидела перед Денисом. Парень учился в параллельной группе и никак не хотел обращать на нее внимания. С некоторых пор девушка заметила за собой, что часто думает о нем. Она сама не понимала, чем ей нравился этот отличник. Их объединяли редкие общие лекции и институтский коридор, в котором можно было невзначай столкнуться с предметом своих грез. Два раза поймала на себе его взгляд, и от этого ей стало особенно радостно. Нежное чувство не покидало весь день, оно и сейчас грело ей душу, отчего девушка продолжала витать в облаках. Сейчас она придет в свою комнату, переобуется в мягкие тапки, будет мечтать о Денисе и уснет со счастливой улыбкой.
