Несмотря на то что со времени последней Охоты прошло десять лет, о ней все еще говорят. В тот раз Дворец удивил всех заявлением, что правительство втайне содержало восемь геперов. Восемь живых, полных крови геперов. Чтобы поднять дух нации во время экономического кризиса, Правитель решил выпустить их на волю. Эти геперы, которых много лет держали в заточении, растолстели и передвигались медленно. Они были напуганы и сбиты с толку. Когда их выпустили на волю, у них, словно у ягнят на бойне, не было ни единого шанса. Им дали двенадцать часов форы. Потом группа счастливцев, выбранных жребием, отправилась следом. Охота закончилась спустя два часа. За ней последовал всплеск популярности Правителя.
По дороге в столовую я повсюду слышу оживленную болтовню. Многие надеются, что объявят новую Охоту. Говорят о том, что для граждан и на этот раз бросят жребий. Но есть и сомневающиеся. «Разве геперы не вымерли?» — спрашивают они — и истекают слюной, ее ниточки сбегают по их подбородкам и падают на рубашки. Уже много лет никто не пробовал на вкус гепера, не пил его кровь, не пожирал его мясо. Только подумать, что у правительства может оказаться еще несколько, что каждый гражданин может выиграть шанс участвовать в Охоте… Вся школа загорается азартом при этой мысли.
Я помню Охоту десять лет назад. Как еще несколько месяцев после нее я не мог уснуть из-за кошмаров, которые не давали мне покоя: чудовищные образы охоты, полные насилия и крови. Ужасные вопли страха и паники, звуки раздираемой плоти и ломаемых костей в ночной тишине. Я просыпался от собственного крика и никак не мог успокоиться, несмотря на то, что отец обнимал меня сильными руками. Он говорил, что все в порядке, что это был только сон, что это все не по-настоящему, но он не знал, что пока он говорил, в моей голове эхом отдавались крики сестры и матери, из кошмаров переходившие в реальный, слишком реальный мир.
Столовая набита битком, и атмосфера тут очень оживленная. Даже работники кухни, накладывая еду — синтетическое мясо, — обсуждают Обращение. Обед всегда был для меня нелегким временем, потому что у меня нет друзей. Отчасти потому, что я по натуре одиночка, отчасти потому, что так безопаснее — меньше общения, меньше шансов, что меня раскроют. Впрочем, перспектива того, что так называемые друзья съедят тебя живьем, убивает все шансы на близкое общение. Можете назвать меня не в меру разборчивым, но неминуемая смерть от рук (или зубов) друга, который в мгновение ока способен высосать из тебя всю кровь… мешает построить крепкую дружбу.
Так что обычно я обедаю один. Но сегодня, к тому моменту, когда я плачу за еду, мест почти не остается. Тут я замечаю F5 и F19 с математики и присоединяюсь к ним. Они оба идиоты, F19 в несколько большей степени. Про себя я называю их Идиот и Придурок.
— Ребята, — говорю я.
— Привет, — отвечает Идиот, не глядя на меня.
— Все говорят об Обращении.
— Да, — соглашается Придурок, набивая рот. Некоторое время мы едим молча. Так с ними обычно и бывает. Они оба помешаны на компьютерах, не спят до позднего дня. Когда мы обедаем вместе — где-то раз в неделю, — бывает так, что мы вообще ничего не говорим. Тогда я чувствую, что мы особенно близки.
— Я последнее время замечаю кое-что, — через некоторое время произносит Придурок.
Я поднимаю на него глаза:
— Что?
— На тебя кое-кто очень внимательно смотрит. — Он откусывает еще кусок окровавленного сырого мяса. Кровь стекает по подбородку в тарелку.
— Имеешь в виду учителя математики? Понимаю, о чем ты, на тригонометрии он меня не оставляет в покое…
— Нет. Не он. Девушка.
На этот раз от тарелки отрываюсь не только я, но и Идиот.
— Правда, что ли? — спрашивает он.
Придурок кивает.
— Она уже несколько минут на тебя смотрит.
— Не на меня. — Я делаю очередной глоток. — Наверное, она смотрит на кого-то из вас.
Они переглядываются. Идиот пару раз скребет запястье.
— Смешно, ага, — говорит Придурок, — готов поклясться, она уже давно на тебя смотрит. Не только сегодня. Последние несколько недель я каждый раз за обедом замечаю, что она на тебя пялится.
— Ну и ладно, — отвечаю я, делая вид, что мне все равно.
— Нет, сам глянь, она смотрит на тебя вот прямо сейчас. Обернись, она за столиком у окна.
Идиот смотрит. Затем разворачивается обратно к нам, усиленно почесывая запястье.
— Что смешного? — интересуюсь я, делая очередной глоток и подавляя желание обернуться.
Идиот в ответ начинает чесать запястье еще сильнее.
— Посмотри сам. Он не шутит.
Я медленно оборачиваюсь и кидаю быстрый взгляд на единственный столик у окна. За ним ест компания девушек. «Аристократки». Их все так называют. Этот круглый столик их, и все знают неписаное правило: к нему лучше не подходить. Это владения «аристократок» — популярных девушек, обладательниц дизайнерской одежды и симпатичных парней. К этому столику можно подойти, только если они тебе позволят. Я видел, как даже их парни ждут позволения в стороне.
Никто из них на меня не смотрит. Они болтают, показывают друг другу новые украшения, и не обращают внимания на мир за пределами столика. Но затем одна из них окидывает меня долгим, мечтательным взглядом, и наши глаза встречаются. Это Пепельный Июнь. В последние несколько лет она не раз так на меня смотрела.
Я быстро отвожу взгляд и разворачиваюсь обратно к столу. Идиот и Придурок чешут запястья как ненормальные. Я чувствую, что опасный румянец прокрадывается к щекам, но моим соседям, к счастью, слишком смешно, чтобы они это заметили. Я медленно, глубоко дышу, пока жар не уходит.
— Кстати, — замечает Идиот, — разве ты ей не нравился и раньше? Да, да, что-то припоминаю. Пару лет назад.
— Ага, она с тех пор не может успокоиться, — заключает Придурок, и они принимаются чесать запястья друг другу.
Послеобеденные занятия по плаванию — да, наш тренер — маньяк — практически отменены. Никто из команды не может сконцентрироваться. В раздевалке только и слышно, что об Обращении. Я жду, пока все уйдут, чтобы переодеться. Как раз в тот момент, когда снимаю одежду, кто-то заходит.
— Йо, — приветствует меня Позер, капитан нашей команды, срывая с себя одежду и натягивая слишком облегающие плавки. Он падает на пол и отжимается, чтобы трицепсы и грудные мышцы посильнее вздулись. В шкафчике дожидаются гантели. Его Пафоснейшество Позер делает это перед каждой тренировкой, чтобы выглядеть максимально накачанным. У него есть фан-клуб, в основном новички и девочки помладше. Я видел, как он дает им потрогать грудные мышцы. Девушки и на меня пялились, некоторые даже пытались заговорить со мной на тренировке, пока не поняли, что я предпочитаю быть один. К счастью, Позер отвлек на себя большую часть их внимания.
Он быстро отжимается еще десять раз.
— Речь пойдет об Охоте, — говорит он, прервавшись. — И на этот раз им надо бросить затею с лотереей. Надо выбрать сильнейшего. И это, — он заканчивает отжиматься, — буду я.
