Я упорно продолжала прокручивать таблицу на экране монитора. Ну что она стоит в дверях? Торчит там уже почти минуту — я же вижу в темном окне ее отражение. На улице опять темно, как странно. Такие короткие стали дни! Когда я утром выходила из дому, тоже была темень.
— Прости, я что-то задумалась. Что?
Эрин, подбоченившись, прислонилась к дверному косяку, рыжие волосы были кое-как собраны в пучок.
— Нет, не скоро. А что?
— Не знаю, наверное, не получится, мне надо закончить таблицы. Ты иди, иди, не жди меня. Я, может быть, потом забегу ненадолго.
— Ну как хочешь.
Эрин негодующе затопала к выходу, хотя в ее мягких мокасинах топот получался не очень убедительным.
Нет-нет, не пойду, не пойду. Я не могу. Только не сегодня. И с какой стати мне тащиться на прощальную вечеринку какой-то Эмили, с которой едва знакома? Хватит с меня грядущей рождественской вечеринки — туда уж точно придется идти. Они начали обсуждать ее чуть ли не в августе… Делать людям нечего, кто же празднует Рождество в ноябре? Но нет, все так решили, меня не спросили. А потом они будут пить до конца декабря, до настоящего Рождества. И ведь нельзя не пойти, начнут приставать: «Мы одна команда, чего ты выпендриваешься?» Деваться некуда, мне нужна эта работа.
Ну вот, слава богу, все ушли, можно выключить компьютер и отправляться домой.
Пятница, 31 октября 2003 года
Вечер пятницы, да еще Хеллоуин, все бары в городе были переполнены.
В «Чеширском гербе» я пила сидр, потом водку, как-то ухитрилась потерять Клэр, Луизу и Сильвию, зато познакомилась с Келли. Оказывается, мы ходили в одну школу… Это надо же! Правда, она меня помнила, а я ее — нет. Да какая, на фиг, разница, Келли была такая прикольная: изображала ведьму, только без помела, оранжевые колготки в полоску и черный парик, а я нарядилась невестой Сатаны. Нацепила ярко-алое шелковое платье и вишневые атласные туфельки, и они, между прочим, стоили еще дороже, чем платье. В общем, полный отпад. Меня даже несколько раз пытались облапать.
Бар постепенно опустел: кто помчался на ночной автобус, кто на такси, а остальные поплелись из центра пешком, по морозу. Ну а мы с Келли отправились в «Ривер-бар», единственное место, куда нас могли еще пустить.
— В этом платье, Кэтрин, ты точно кого-нибудь подцепишь, — пробормотала Келли, стуча зубами.
— Да уж, хотелось бы. Знаешь, сколько я за него заплатила?
— А как ты думаешь, там будет на кого глаз положить? — спросила Келли, с надеждой глядя на крайне малоперспективную очередь.
— Сомневаюсь. А тебе-то что? Ты же сказала, что с тебя хватит, больше никаких мужиков.
— Это если по-серьезному. Но с кем-нибудь по-быстрому замутить я всегда готова.
Стояла жуткая холодина, да еще начало моросить, ветер разносил по улице запахи праздничной ночи, раздувал вокруг моих коленей алую юбку. Я даже протрезвела от стужи и плотнее запахнула на груди тонкий жакет.
Мы резво направились ко входу для особо важных клиентов. Я немного отстала: захотелось послать к черту этот бар и рвануть домой, но тут я увидела, что Келли уже пропустили внутрь, и бросилась догонять. И наткнулась на высокое препятствие в темно-сером костюме.
Я подняла голову и встретила взгляд невероятно синих глаз, над которыми топорщился ежик белокурых волос. Вот это экземпляр! С таким и спорить не хочется — хочется сразу сказать «да».
— Минутку, мисс, — сказал он, загораживая мне дорогу рукой.
Он выглядел не таким качком и громилой, как двое остальных вышибал, но все равно был гораздо выше меня. И улыбка у него была клевая.
— А в чем дело? — с натужным недоумением спросила я. — Мне надо в бар… у меня там подружка.
Он немного помешкал, задержав взгляд на моем лице на секунду дольше, чем следовало бы.
— Конечно, — сказал он наконец. — Проходите. Только…
— Только что?
Он бросил взгляд на вышибал у второй двери, с трудом сдерживающих напор толпы подростков в полной боевой раскраске, которые отчаянно пытались пробраться внутрь.
— Просто я на секунду не поверил своей удаче, — нашелся он.
Вот нахал! Я постаралась улыбнуться как можно высокомернее:
— Что, такая неудачная ночка выдалась?
— Просто я о-бо-жа-ю красные платья, — сказал он мечтательно.
— Не думаю, что мое вам подойдет.
Он рассмеялся и откинул вбок бархатный шнур, пропуская меня. Я направилась в гардероб, спиной чувствуя его взгляд, сдала свой жакет, оглянулась: ну конечно, стоит у входа, не сводит с меня синих глаз. Улыбнувшись ему, я поднялась по ступенькам в бар.
Ура, жизнь продолжается! Теперь снова можно танцевать до упаду, хохотать до изнеможения, пить коктейли и обсуждать всех подряд со своей новой подружкой. Мое красное платье поможет мне познакомиться с каким-нибудь классным чувачком и, если повезет, даже перепихнуться — если, конечно, удастся найти укромный уголок.
Четверг, 1 ноября 2007 года
Сегодня утром провозилась даже дольше обычного. Вроде бы было вполне тепло, хотя батареи в доме обычно прогреваются очень медленно. И даже не так уж и темно. Я ведь каждый день встаю не позже пяти, а с начала сентября в это время за окном черно — хоть глаз выколи. Встать с постели мне несложно, выйти из дому — вот проблема.
Утро начинается с душа, потом одеться, пожевать кукурузных хлопьев и выпить чашку чая. Однако главное — впереди. Проверка. Я это делаю каждый день — осматриваю квартиру на предмет безопасности. Сначала — утренняя проверка, потом то же самое, только в обратном порядке, вечером, но утром всегда сложнее, потому что времени в обрез. Вечером проще — хоть всю ночь броди по квартире, ощупывая защелки на окнах. Однако утром ведь рано вставать, чтобы не опоздать на работу. Так что хорошо бы сделать все правильно, без сбоев, с первого раза. В гостиной занавески должны быть плотно сдвинуты, в столовой я раздвигаю те, что на балконной двери, на нужную мне ширину — так, чтобы можно было без помех зайти внутрь квартиры. Балконная дверь разделена на шестнадцать равных квадратов, и ровно восемь из них необходимо оставить незагороженными, на каждой из двух дверей. Я всегда захожу во внутренний дворик, смотрю вверх — проверяю, правильно ли висят занавески. Если они висят криво или раздвинуты слишком широко, приходится возвращаться и начинать все заново.
