подозревал, что семья может настигнуть его с какой-нибудь просьбой, он точно не ожидал подобного. Ребенок. Девочка, рожденная раньше срока. И его сумасшедший брат считает, что у его сына родился сквиб. Говард, сам врач по магловскому образованию, потерял дар речи от подобной глупости. Девочка совсем крошечная. Маглы таких выхаживают и даже тогда не могут дать абсолютных гарантий здоровья ребенка. Но девочка плакала и активно махала кулачками. Конечно, при рождении не было магического выброса. Вся имеющаяся магия этой малышки уходит на собственное спасение.
Но Грэгори не желал слушать брата. Напомнил, что из рода его не выгоняли, помогали деньгами для магловского обучения, поэтому теперь он должен вернуть долг. Воспитать этого ребенка. Говарду оставалось только забрать малышку и наскоро состряпанные документы. Придется подключать своих знакомых, вряд ли Грэгори, с его-то ненавистью к маглам, смог правильно подобрать документы.
Он звал ее Одри. И справедливо подозревал, что его брат за что-то сильное возненавидел ребенка. Иначе чем объяснишь такое неблагозвучное имя: Вингельмина-Виктория Одри Лестрейндж. Он будто в женские имена наугад пальцем тыкал. И ведь не поменяешь. Как минимум до семнадцати лет. Она все же маг, сила рода ее поддерживает и менять имя, данное Главой Рода… Говард не был уверен, что это хорошая идея.
Но с ребенком нужно менять место жительства. И Говард, переехав с Одри в съемную квартиру в Ливерпуле, озаботился документами и поисками дома. И как-то случайно ему попала информация о симпатичном доме в городке Литл Унгинг. Говард не очень хотел жить рядом с Лондоном, но что-то его туда тянуло. И пришлось старому сквибу признать, что тянет его туда магия. Предчувствие, интуиция — неважно, как это называть — Говард уверенно оформил договор аренды и отправился туда с маленькой Одри.
Дома в городе были абсолютно одинаковыми. Небольшие, с гаражом и оранжереей. Здесь не было второго входа и возможности отделить личные помещения от врачебного кабинета. Поэтому Говард решил позже снимать себе кабинет в центре городка. Ну, а пока он учился менять пеленки, разбирался с детскими болячками и отчаянно боялся, что в какой-то момент его скупых познаниях о магической медицине окажется недостаточно для поддержания здоровья этой малышки.
А когда Одри уже было полтора года, он заметил на детской площадке нового ребенка. И слышал сплетни соседок, что у Дурслей появился годовалый малыш, однозначно Вернон нагулял на стороне… Говард никогда не видел этого Вернона, но вот Петунья Дурсль была ему знакома. Та женщина, что так обожает своего единственного и долгожданного сына. Сейчас она ходит на детскую площадку с двумя детьми. И Говард готов был спорить на что угодно, мальчишка — маг. И фамилия его — Поттер. Он знал Карлуса Поттера, видел пару раз его сына, и эту фамильную лохматость невозможно подделать. И это упрямство и сосредоточенность. Но куда делись Джеймс и его жена? Почему магический ребенок живет в мире маглов?
А то, что мальчик все же маг, было заметно по некоторой взвинченности Петуньи. Она так пристально смотрела на племянника, да и к тому же она старалась выводить мальчишек на прогулку, когда никого нет. А у Поттеров всегда рождаются сильные маги, так что опасения этой женщины далеко не беспочвенны. И поэтому Говард решился. Подтолкнув свою хулиганку в сторону Поттера, он присел рядом с Петуньей, поболтать о детях и их болячках, разумеется. О чем еще могут говорить родители годовалых малышей?
Но, после пары таких разговоров, Говард все же спросил напрямую: не было ли каких странностей у мальчика. Уже потом Петти плакала у него на кухне, рассказывала о постоянном страхе, о внезапных вспышках ярости Вернона, о собственном равнодушии, которое пугало ее саму. На Дурслей, судя по всему, как-то влияли. К тому же вскоре в их квартал переехала старушка-кошатница, которая почему-то выбрала именно Дурслей в качестве самых добрых соседей. Все это вызывало у Говарда ту самую дрожь, которую Дорказ называла остаточным влиянием магии. Взвесив все за и против, Говард понял: он не простит себе равнодушия.
За год с лишним он успел растерять прежние связи, пришлось вновь спорить с барменом, требуя впустить его на Косую Аллею. Надо было не ломать трагедию, а забрать палочку Дорказ, его собственных возможностей хватало для открытия прохода в магический квартал. Но что сделано, то сделано, и Говард, недовольно морщась, все же прошел через глухую стену. Ему нужно было в книжный магазин. Хозяева, Авраам Блоттс и Уильям Веррес, были его давними знакомыми. К тому же Уилл был сыном сквиба и относился к Говарду с особым уважением, что было особенно приятно на фоне всеобщего пренебрежения.
— Гарри Поттер? У маглов? — пораженно переспрашивал шумный Авраам. — Как такое возможно? Он же надежда магического мира, победитель Темного Лорда.
— Ничего этого я не слышал, год не интересовался магическими новостями, — отмахнулся от восторгов Говард. — Лучше помоги мне найти Эми, она сможет посмотреть их дом, потому что Петти кидает в крайности, на нее явно что-то влияет. Они, конечно, не самые милые маглы в мире, но для Петти дети — очень важно.
Если Авраам продолжил причитать и возмущаться, то Уилл уже писал письмо Амелии Боунс, самой сильной и высокопоставленной из их знакомых. Были и другие сильные колдуны и ведьмы, но Говард выбрал самую осторожную ведьму во всей Великобритании. И она пришла довольно быстро, появившись в вихре аппарации. Амелия была высокой и сухопарой женщиной. Старшая из трех детей, она так и не вышла замуж, зато построила карьеру в министерстве. Почти всегда носила монокль, снимая его только в присутствии друзей и близких: старинный артефакт позволял видеть небольшие всполохи, когда человек лжет. Ложь Эми ненавидела. Говорила, что у нее от лжи изжога и бессонница. Больше правды она ценила только справедливость и только ради справедливости могла соврать или не заметить ложь. А еще была одной из самых сильных и талантливых ведьм поколения.
Гарри отправился «погостить» у Говарда, а Дурсли уехали в Лондон, покупать Дадлику какую-то особенную игрушку. Амелия зашла в дом с черного входа, магией пока не пользовалась. Если Говард прав, то здесь может быть и что-то для улавливания колдовства. И она легко нашла этот предмет. Уж слишком неуместной казалась статуэтка на полке. Небольшая лягушка, выполненная из камня, была слишком чуждой в этом доме. Амелия достала из сумочки тряпочный мешок, щедро украшенный рунами, и запаковала статуэтку. И только тогда начала колдовать.
— Говард, их травят, — она устало села в кресло. — Там стоят крайне пакостные заклинания. Тонкое
