женщина. Яркая. Харизматичная. В наши первые встречи я даже засматривалась на нее. Наверное, никогда не забуду, как она нежно гладила меня по голове своими теплыми ладонями. Как успокаивала и улыбалась мне.
С самого начала Беатрис мягко предупредила, что они корсиканцы и, удочерив меня, заберут с собой на остров. Это пугало. Даже сильнее, чем можно представить. Я же здание детдома толком не покидала, а тут нужно было куда-то лететь.
Только, пусть это и звучит, наивно, но пары встреч с этой женщиной хватило, чтобы я была готова лететь даже на край земли. Куда угодно, лишь бы с ней.
Первые дни на Корсике для меня были словно взрыв. Оказалось, что Камиль и Беатрис очень состоятельные и их дом по размеру практически такой же, как и все здание моего детдома. Только атмосфера, да и вообще все совершенно иначе. Даже имелись горничные и два повара. Я раньше такое видела лишь в фильмах.
А ещё я узнала, что у Камиля и Беатрис есть другие приемные дети — всего десять человек. После этого я жутко занервничала. В детдоме между детьми царила не совсем хорошая атмосфера. Да и я была слишком тихим ребенком. Боялась того, что надо мной опять издеваться будут, но, нет, тут меня приняли настолько хорошо, как даже представить нельзя.
Я на всю жизнь запомню тот момент, когда Беатрис завела меня в дом, а там в огромном холе плакаты, шарики и десять детей, которые встретили меня оглушающими приветствиями.
В тот день меня и приняли в эту семью. Именно тут я узнала, что такое настоящая дружба и сплоченность. Каково быть одним целым и друг за друга горой стоять в любой ситуации. Быть бесконечно счастливой, ведь я встретила настолько родных для себя людей. Мою семью.
И Камиля с Беатрис я обожаю. Самые лучшие родители во всем мире.
Иногда они могли быть строги, но лишь по той причине, что не желали, чтобы мы впустую прожигали свою жизнь. Нам давали шанс на будущее и следовало им воспользоваться. Поэтому нам нанимали репетиторов, водили на разнообразные секции и давали кое-какую работу по дому, чтобы мы не выросли совсем безрукими.
И даже это было незабываемо. Как мы друг друга подтягивали в определенных предметах, вместе стригли газон, поливали деревья.
Этот дом являлся моим раем, но тогда я ещё не знала, что тут же встречу и свой ад.
Девять…
Он с самого начала выделялся среди других детей. Был старше меня на два года, но казался куда взрослее. Порой от него мурашки бежали по коже и от голубых глаз даже в таком возрасте веяло мрачностью. Жесткостью. Временами вовсе создавалось ощущение, что его взгляд даже страшнее, чем у Камиля.
Я не знаю, что тогда со мной происходило. Словно на каких-то инстинктах, я ощущала в нем, что-то похуже чудовища. Изначально даже спрятаться хотела, когда он находился со мной в одном помещении. И, по возможности, всегда уходила от него подальше.
Но другие братья и сестры его обожали. Тянулись к Девять. В какой-то степени он тут даже являлся кем-то наподобие лидера. Несмотря на то, что тут имелись ребята и постарше.
И судьба, к сожалению, распорядилась так, что именно с Девять меня связало с первого дня появления в этом доме.
Причиной этого являлось то, что я не знала ни корсиканского, ни французского, а Девять единственный из всех детей, кто хоть немного разговаривал на испанском.
Поэтому Камиль и приставил его ко мне.
Помню, что изначально пошла к Камилю и пыталась убедить его в том, что нечто подобное совершенно не обязательно. Меня ведь до жути испугала вероятность того, что мы с Девять теперь постоянно будем рядом друг с другом. Я же до этого и в одной комнате с ним находиться не могла. От его присутствия кожу пронзали иглы и даже когда я видела, что Девять шел по тому же коридору, что и я, всегда неминуемо сворачивала куда-нибудь. Сбегала. Все, что угодно лишь бы с ним не столкнуться.
Но, поскольку у меня не было весомых аргументов, Камиль от своего решения не отказался.
А меня ещё сильнее стало прошибать страхом. Особенно, когда в тот вечер Девять пришел в мою спальню. Он сел на край моей кровати, окинул комнату медленным взглядом и… заговорил со мной.
Стоит учесть, что с другими моими новыми братьями и сестрами мне было куда проще. Пусть из-за языкового барьера мы и не могли общаться, но несмотря на это мы уже начали сдруживаться, вместе веселиться и взаимодействовать. Только, все же до этого дня я на Корсике могла разговаривать только с Камилем и Беатрис.
А тут ко мне на испанском обратился Девять. И насколько же непривычными были эти первые мгновения.
Я уже толком и не помню себя в те минуты, но в сознании жестко отобразилось то, как эмоционально меня ошпарило. С одной стороны Девять все ещё пугал. Настолько, что по коже скользил озноб. И чувство того, что он на самом деле ужасен, никак не отпускало, от чего нахождение с ним в одной закрытой комнате, углями проходило по мыслям, но все же я слушала его с замиранием. Практически не дыша.
Девять спросил меня о моей прежней жизни и я робко отвечала. Осмелившись, задала несколько вопросов насчет этого дома и Корсики.
Я не могу утверждать, что в тот вечер смогла рядом с ним расслабиться, но общаться с Девять оказалось интересно. Я ловила каждое произнесенное слово, хоть и его знание испанского было далеко не идеальным. Я даже неожиданно для себя засмеялась, когда Девять перепутал кое-какие слова, из-за чего фраза получилась до жути нелепой.
Правда, мой смех тут же оборвался. Я испугалась, что мне сейчас влетит за смех над ошибкой, но Девять лишь приподнял бровь и спросил какое слово произнес не так.
Впоследствии, мы даже договорились, что я помогу ему улучшить испанский, а он меня научит корсиканскому и французскому.
Так и началось наше взаимодействие.
Позже я узнала, что в своих инстинктах и страхах по отношению к Девять не ошиблась. Он и правда никогда не являлся хорошим. Скорее ужасным, но лишь за пределами дома. То есть, в школе его боялись и явно не просто так, но в семье Девять никогда и никому ничего плохого не делал. Наоборот, являлся тем братом, который всегда поможет и за тебя порвет. Поэтому его тут и обожали. На него ровнялись. Даже в этом проявлялась
