сделать… — он продолжал смотреть на меня, демонстративно почесывая подбородок, впадая в глубокие размышления, будто решал какую-то сверх серьезную задачу.
Чуть погодя я ощутила его пальцы на моих икрах. Я немного дернулась от неожиданности, но после снова застыла, будто была на операционном столе и боялась пошевелиться, чтобы не помешать врачу выполнять его работу.
Его отчего-то горячие руки медленными движениями поползли вверх, переходя от икр к бедрам.
Больной ублюдок!
Мурашки предательски бегали по тем участкам тела, которых он касался. Одни ощущения сменялись другими, но, в большей степени, это был страх, который овладел моим телом, и оно продолжало висеть в позиции «замри».
Не знаю, сколько продолжались эти пытки, но в какой-то момент он приобнял меня двумя руками, приподнял немного вверх, и я снова оказалась на земле.
Меня немного шатало, ноги были ватные, он продолжал меня удерживать в своих объятиях. Но уже не так крепко, слегка, видимо, чтобы я совсем не упала.
— Вот прежде чем влезать в чужие разборки, ты бы выяснила, кто плохой, а кто хороший герой, понимаешь. Вот зачем так кидаться, ни в чем не разобравшись? Чтобы тебе это впредь было уроком. В следующий раз, надеюсь, будешь куда умнее… — говорил он мне в мою кудрявую макушку, потому что я смотрела себе под ноги. Да, я тоже была кудрявая, даже похлеще, чем он, если уж быть честной. — Понаедут со своих деревень, жизни не видели… — обратился он к своим товарищам, смеясь. — А теперь иди. И не вляпывайся больше ни в какие истории. Тебе повезло, что ты нарвалась на нас, а не на каких-то отморозков.
На каких-то отморозков? А вы кто, в таком случае?
Я не могла даже на него взглянуть, не было сил, я была опустошена изрядно.
Также не поднимая головы, я просто побрела медленно от них…в сторону дома, который я даже не знала, где находится теперь. И только уже оказавшись в знакомом мне дворе, я вспомнила про свой телефон, который остался у него. Возвращаться я, конечно, не планировала, надо было просто придумать для мамы версию, менее криминальную, где я могла потерять свой мобильный. Ну, а пока… мне предстояло найти эту чертову дорогу до дома…
*КАД — Кольцевая автомобильная дорога вокруг г. Санкт-Петербурга; за КАДом — пригород Санкт-Петербурга
3
Ника
Всю следующую неделю мы учились во вторую смену, так как случился какой-то сбой в расписании, не хватало учителей и решили отправить классы с седьмого по девятый временно в другую смену, пока все не уладится.
Я радовалась этому, как никто другой. Можно было хоть немного выспаться. Я вообще люблю поспать подольше, и ранние подъемы для меня катастрофа.
Это было в четверг, когда я вспомнила, что за день до этого я забыла на уроке музыки свой блокнот. Я и так умудрилась уже опоздать на свой первый урок и все же решила, что еще пять минут ничего не решат, побежала в кабинет музыки, который находился в соседнем корпусе, где учились младшие классы.
Когда я подошла к двери, пыталась для начала успокоить дыхание, которое сбилось, пока я бежала по коридору, и за одно решила прислушаться, не идет ли там урок. И только когда поняла, что в классе стояла мертвецкая тишина, я решила открыть дверь.
Кабинет, действительно, был пустой, и я сразу ринулась к парте, за которой сидела вчера. И уже шагая по комнате, я вдруг заметила, что у самой доски стояли двое, и не просто стояли, а целовались. Я растерялась и застыла, когда эти двоя, видимо отреагировав на шум, который я создавала своим передвижениями, наконец, повернулись ко мне.
Передо мной стояли наша молодая студентка-практикантка Мария Николаевна, преподаватель по музыке, и тот кудрявый парень, который распускал свои руки в сквере, а теперь этими же руками он гладил бедра моего преподавателя.
Мария Николаевна резко одернулась и оттолкнула юношу. Я замерла в растерянности.
— Ника, ты что-то хотела?
— А-а, я-я блокнот тут забыла… Ладно, потом заберу, — выпалила я и вылетела пулей из кабинета. Вместо того, чтобы бежать на свой урок, я решила забежать в уборную, которая попалась мне на пути, чтобы прийти в себя от увиденного.
Я прислонилась к раковине, начала умываться холодной водой, чтобы сбавить жар, который ко мне внезапно подступил. Вдох-выдох. Нужно выровнять дыхание и успокоиться.
Я не могла понять, от чего меня больше потрясло. От того что увидела своего мучителя или от того, что увидела своего преподавателя вместе с ним.
Я его с того последнего момента и не видела ни разу. Но у меня хватило смелости расспросить у своей одноклассницы Элины про него. Я не конкретно, конечно, про него расспрашивала, а про парня, который был тогда с ним. Так получилось, что он подходил к ней как-то перед уроками, и я, воспользовавшись случаем, выяснила, что это был ее старший брат Тимур, который меня тогда и узнал. А Кудрявый этот оказался его другом и одноклассником, и они оба были из одиннадцатого класса.
Немного отойдя от шока, я решила идти на урок.
Но выходя из уборной, я тут же налетела на чью-то массивную грудь.
Я подняла глаза и встретилась с теми самыми глазами, которые поглощали всю живую материю вокруг, затягивая безжалостно в свою бездну.
— Поговорим? — обратился он ко мне.
Я, молча, кивнула головой.
— Отойдем подальше от кабинетов, чтобы никому не мешать, — добавил он сухо, и побрел по коридору. Я послушно последовала за ним, еле перебирая ноги, которые в ту же секунду стали ватными, а пол под ними будто раскачивался.
Он завел меня под лестницу, тут мы и, правда, были далеко от всех кабинетов и могли спокойно поговорить. Хотя о чем нам с ним разговаривать? Будет снова испытывать меня и нравоучать?
— Ты ничего не видела, — начал он красноречиво.
— А то что? — откуда-то вырвалось мое бесстрашие.
— А то что? Серьезно? Давай уже прекращай включать тут праведницу, пока меня не стошнило…Чего ты добиваешься? Нас все равно всех не спасти…
— Да, у меня вроде не было такой миссии, — еще больше осмелев, ответила я. — Хотя сейчас, судя по всему, тебя как раз нужно спасать, — нервный смешок неожиданно вырвался из моих уст, озадачив нас обоих. — Успокойся, я никому ничего не скажу. И не ради тебя, а ради Марии Николаевны. Тебе-то ничего не будет, а вот ее могут с позором вышвырнуть из школы, а после и дорогу в преподавательскую сферу могут перекрыть. Она
