в окне. Внутри этого ада едва возможно дышать.
– Нет! – восклицает Каролина, когда кто-то хватает ее и тащит в сторону. – Пустите! Мои дети там, внутри!
Она снова кричит и лягается. Кто-то хватает ее за волосы и тащит по рассыпанным осколкам.
Она потеряет все. Вообще все.
Каролина просыпается в холодном поту. «Это был всего лишь кошмарный сон», – думает она.
Всего лишь сон.
Ее голова стянута какой-то тряпкой, закрывающей глаза.
Руки связаны за спиной. Каролина не может пошевелить ни руками, ни ногами. Кто-то обездвижил ее.
Она хочет закричать, но ей мешает какой-то предмет во рту. Такое ощущение, будто это скомканный кусок ткани.
Под ней что-то вибрирует, издавая звук, похожий на шум мотора. Каролина пытается повернуться, но ей не удается, слишком тесно.
У нее перехватывает дыхание.
«Где я? – думает она. – Где Густав и девочки?»
Густав
Мускулы сводит судорогой, когда он сворачивает на Густавсгатан.
Он доехал из Копенгагена в Мальмё за двадцать минут. Густав всегда лихачит, когда ведет машину, но в этот раз он превзошел себя и не помнит ничего, кроме того, что в Копенгагене проехал на красный.
После этого в памяти чистый лист.
Он проезжает мимо шикарных домов, которые были недоступны ему, когда он был ребенком. Он помнит, что в детстве не мог представить себе, что за люди живут в них и какая у них, должно быть, идеальная жизнь.
Густав в тридцатый раз набирает номер Карро. После гудков снова и снова включается автоответчик.
– Карро, черт побери, ответь же! – орет он и кладет трубку.
Возле калитки, перекрывая въезд, стоит полицейская машина, так что Густаву приходится припарковаться ниже по улице около каменной стены напротив их сада, с трудом втиснувшись между двух автомобилей.
Двое полицейских в синей форме подходят к Густаву. Он делает глубокий вдох и отстегивает ремень безопасности. На улице ужасно жарко, Густаву кажется, что его стошнит.
– Я Густав Йованович. Вы что-нибудь узнали? – говорит он, захлопывая дверь и одергивая пиджак.
Оглядевшись, он обходит машину и направляется к рыжеволосой полицейской и ее коллеге-мужчине.
– Мария. Это я звонила вам сегодня, – говорит женщина и протягивает Густаву правую руку.
Ее левая рука лежит на животе, и видно, что женщина беременна.
Густав снимает темные очки, быстро кивает веснушчатой женщине с высокими скулами, которая кажется ему староватой для беременности.
– Это мой коллега Карим, – говорит Мария, жестом указав на молодого и очень худого парня.
– Я не дозвонился до матери и выехал сразу. Гнал изо всех сил.
Густав никогда не испытывал доверия к шведской полиции, она всегда относилась к нему с подозрением, так что их озабоченность удивляет его.
– Должно быть, все это объясняется как-то совсем просто.
– Подруга Каролины Ида сообщила нам, что у вашей жены диабет и что с ней дети, – поясняет Мария. – Поэтому нам надо попасть в дом как можно скорее.
Судя по говору, она выросла в Мальмё, и Густав готов побиться об заклад, что ее отец и еще несколько поколений предков работали в полиции и наблюдали, как меняется жизнь в городе.
– Вы обзвонили больницы?
– Мы рассматриваем все варианты, – говорит Карим. – У вас есть удостоверение личности?
– Конечно.
Густав достает бумажник и показывает водительские права Кариму.
– Спасибо. У вас есть еще машины, кроме вашей и белого «лендровера» в гараже? – спрашивает Карим по дороге к входной двери.
– Нет, – отвечает Густав, идя следом к дому.
– Могли они куда-нибудь пойти? – спрашивает Мария, обгоняя их на гравийной дорожке.
Коляска и велосипед с корзинкой для ребенка стоят около дома.
– Нет, у Карро из-за беременности болит поясница, она почти не ходит пешком…
– Вы звонили родственникам и друзьям, людям, у которых может сейчас находиться ваша жена? – уточняет Карим.
Парень наверняка сирийского происхождения, но родился, скорее всего, в Швеции, судя по произношению. Только, в отличие от Густава, ему при рождении не дали имени, которое должно было помочь ему раствориться в шведском обществе.
– Я не успел, я очень быстро вел машину и…
Густав хочет что-то добавить, но не знает, с чего начать.
– Кто у нее ближайшие друзья? – продолжает задавать вопросы Карим.
– Ида.
– Каролина могла пойти к кому-то еще?
Густав задумывается.
– Карро общительная, но у нее не очень много близких друзей.
Он замолкает, увидев Иду, сидящую на лестнице у входа в дом. Она встает и поправляет узкую джинсовую юбку. Челка почти скрывает глаза.
– Густав, что могло случиться?
Она обеспокоенно смотрит на него.
– Мы с Карро договорились встретиться в девять в «Эспрессо-хаус», но она не пришла. Я ждала больше часа. Ты же знаешь, Карро никогда не опаздывает. И она не отвечает на звонки. Я очень волновалась и позвонила в полицию.
– Успокойся, – бросает Густав и ускоряет шаг.
– Не могу, – всхлипывает Ида. – Она позвонила мне вчера вечером, говорила возмущенно, но отказалась объяснить, в чем дело. А вдруг произошло что-то серьезное?
Оставив Иду без ответа, Густав достает из кармана ключ. Рука дрожит, когда он поворачивает его в замке.
– Карро! – кричит он.
Войдя в дом и положив ключ на круглый столик в холле, Густав отмечает, что ключи Каролины лежат на зеленом фарфоровом блюде. По привычке он берет их и кладет в карман.
– Это полиция, есть кто-нибудь дома? – кричит Мария, проходя внутрь. – Э-э-эй!
Тишина. Ни звука.
Густав снимает пиджак, кидает его на кресло и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. В зеркале он видит, как Карим сначала смотрит на него, а потом переводит взгляд на камеры наблюдения под шестиметровым потолком.
Густав отпускает про себя ругательство, расстегивает запонки и кладет их на блюдо.
– Я посмотрю наверху, – говорит Ида и быстро поднимается по лестнице.
Солнце ярко светит в большие окна, выходящие на море, и в доме, кажется, еще жарче, чем на улице.
– А ее родители? Где они живут? – спрашивает Карим.
– В Стокгольме. Они почти не общаются.
– Здесь есть подвал?
Мария открывает двери шкафов в холле.
Густав показывает на дверь рядом со шкафами.
– Там лестница вниз.
На крючках висят джинсовые куртки и кепки девочек, но розовых ботинок на месте нет.
Густав идет прямиком в гостиную, открывает двери на веранду и оглядывает сад. На террасе пусто. Легкий ветерок нагоняет рябь на воду в бассейне и подгоняет надувного единорога, плывущего к ступенькам. Густав вздрагивает.
С берега доносятся смех и крики купающихся детей, но в саду полная тишина. Детские самокаты валяются на дорожке.
– Астрид, Вильма! – кричит Густав, а потом бежит к раздевалке, распахивает двери и заглядывает под скамейки, где девочки часто прячутся, но не в этот раз.
В
