я же не выкинула ее в мусорку. Забей.
— Вита, ты дура? — Женя оборачивалась несколько раз, пока я тащила ее к остановке.
А мне даже дышать легче стало, словно я избавилась от проклятой вещи, которая высасывала жизнь по капле.
— У меня дома достаточно пылесборников.
Женя страшно обиделась и разочаровалась. Всю дорогу до дома она не разговаривала и старательно делала вид, что меня не существует. Может, когда-то эта тактика — игра в молчанку, которую она использовала, показывая, как кто-то не прав, и работала, но со временем совершенно перестала меня трогать. Чем старше я становилась, тем больше утолщалось равнодушие.
Женя вышла на своей остановке, даже не взглянув на меня на прощание. Я достала телефон и написала короткое:
«Надеюсь, твоя тетя вдохновится подарком и выпьет всю твою кровь».
Почувствовав себя отомщенной, я прислонилась плечом к стенке автобуса и начала ловить взглядом места, знакомые до раздражения. Улицы, магазины и парк: такие привычные и блеклые. Я устала от этого города, от лета и от Жени.
Но возвращаться домой расхотелось, поэтому я зашла в кофейню и для разнообразия выбрала новый кофе. Правда, привкус у него был каким-то рыбным, почти болотным, и пришлось его выбросить. И что за день сегодня такой? Настроение стухло окончательно, а по спине прополз неприятный холодок.
Я почти подошла к своему дому, когда поняла, что что-то не так. Было тихо. Ни одного звука. Привычный гул машин и щебет птиц, которых подкармливали сердобольные старушки, исчезли, как, собственно, и сами старушки, и вообще прохожие. Я в замешательстве огляделась, а потом ускорила шаг, попутно вытаскивая из сумки телефон. Он не включился.
Логика, здравый смысл и холодный рассудок, которым я полностью доверяла, дали сбой. Время не могло остановиться, время никогда не останавливается, но каким-то образом я попала на снимок без движения и звука: ни людей, ни голосов, ни ветра.
Родной подъезд уже виднелся за кустами, и я ускорила шаг, мечтая оказаться в квартире. Тогда странный день закончится и забудется как страшный сон. Пальцы подрагивали при наборе кода. И я не успела набрать последнюю цифру, когда тяжелая железная дверь отворилась сама.
— Спешишь? — спросила ведьма, выходя на улицу.
Я попятилась. Никогда в жизни еще не испытывала подобного ужаса. Старуха из магазина смотрела на меня своими голубыми глазами и равнодушно улыбалась.
— Что вам нужно? — я вдруг заметила, что в руках она держала острую палку, напоминавшую очень тонкий осиновый кол. Если ударить таким в висок или в грудь, то вполне можно убить.
— Тебе нужно спешить, — ведьма хищно оглядела меня, — без тебя ничего не начнется.
— Вы пришли за книгой? У меня ее нет.
Ее глаза сверкнули, а рука с палкой дрогнула, поднимаясь.
— Я знаю. Ты очень, очень меня расстроила. Не люблю неблагодарных девиц.
Откуда-то появилась стойкая уверенность, что мне не убежать. Я замерла, как олень перед фарами машины, когда ведьма направила палку мне в лицо. Сердце быстро забилось, рискуя разбиться о ребра. Меня затошнило. Ведьма снова оскалилась и произнесла слова, которые я совершенно не ожидала услышать:
— Биббиди-Боббиди-Бу.
Мир померк раньше, чем моя голова ударилась о грязный и теплый асфальт.
Глава 2
Золушка и две ее злобные сестры
Громкое урчание пробиралось в голову и заставляло дребезжать сонный мозг, а массивное и теплое тельце дышало под боком. Я раздраженно провела рукой по шерсти, проклиная тот день, когда завела кота, а потом вспомнила, что никаких котов у меня отродясь не было.
— Что за…
Я резко открыла глаза и непонимающе уставилась на незнакомую люстру, древнюю, с потекшим воском от свечей. Дышалось тяжело из-за гор тряпья, возвышающихся на креслах, и плотных штор, которые едва пропускали свет. Незнакомая комната, непривычные ощущения. Я повернула голову, и рыжие локоны упали на лицо.
Паника, как ядовитый плющ, начала обвивать ребра.
Я пошевелилась, выбираясь из-под тяжелого одеяла, и черный кот проснулся. Его глаза, полыхающие злодейской зеленью, стали последней каплей, и тишина дрогнула от моего визга. Котяра (ох, ну и огромный!) сразу же выгнулся дугой и зашипел.
— Уйди, уйди от меня! — я попыталась встать, но запуталась в длинной рубашке и свалилась на пол. — Ай. — жесткий ворс оцарапал локоть. — Да что за чертовщина⁈
— Ты почему кричишь? Тебя напугал Люцифер?
Я замерла, а затем приподнялась, бросая взгляд поверх кровати. У дальней стены сидела лохматая девушка, которая испуганно прижимала к себе одеяло.
— Ты кто? — прошептала я, но этот вопрос был на самом деле не первостепенной важности. — Где я⁉ Что тут происходит?
Она захлопала ресницами и по-глупому приоткрыла рот. Мои мысли пытались выстроиться в одну четкую линию. Хвост кота метался из стороны в сторону, ударяя по простыни и отвлекая.
— Анастасия? — снова позвала девушка. — Ты пугаешь меня.
Я еще раз огляделась и, заметив дверь, бросилась к ней. Выбраться. Выбраться. Мне нужно выбраться. По сравнению с комнатой, коридор оказался чистым и светлым из-за больших окон — из них открывался вид на неестественно синее небо, которое могло встретиться только на рисунках детей, которые по неосторожности разлили гуашь на белую бумагу.
Я сходила с ума.
Винтовая лестница спускалась в просторный зал, и эхо от моих шагов скакало вслед за босыми пятками, шлепающими по холодному паркету. Повезло, что я никого не встретила: был шанс, что удастся выбраться из дома. Пока от свободы меня отделял только громоздкий засов на дверях. Подняв его, я вырвалась на улицу и, сделав пару шагов, остановилась в замешательстве.
Совершенно незнакомое место. Широкая каменная дорога уходила к воротам, за которыми начинались ряды деревьев, а особняк за моей спиной выглядел внушительным достоянием позапрошлых веков и вызывал ассоциации со старой Англией. Блеклые стены из серого кирпича задыхались в плюще, который был настолько насыщенно-зеленым, что казался почти черным и потому зловещим.
— Так, спокойно, спокойно. — я обхватила себя за плечи и до боли вонзила ногти в кожу.
Затем, обогнув здание, вышла на задний двор. Тут все обстояло более привычно: огород, пара построек, похожие на сараи, конюшня. Перед еще одним входом в дом куры клевали рассыпанное зерно, а белый жирный гусь повернул ко мне голову и насторожился. Стараясь их не напугать, я прошла к дальнему сарайчику.
Участок по периметру окружали поля и лес — для меня они были ничем не лучше высокой стены с колючей проволокой.
В голове запульсировала боль, а из горла вырвался первый всхлип. Я не понимала, я совершенно ничего не понимала.
— Золушка-а-а!
Испугавшись, я юркнула в
