Ллойд вздохнул. Он со своими лоялистами одержал победу в бою, и его родители, необъяснимым образом обретшие ясность ума, пришли на берег похвалить своего сына-триумфатора и облить презрением проигравшего.
– Против мозгов не попрешь, Дорис, – сказал его отец матери. – Хотел бы я, чтобы это было не так, но мозги правят миром. Выучи другой язык, Ллойди, пусть Том общается со своими подонками на птичьем жаргоне, а ты умеешь разгадывать загадки. Ты правишь миром.
Его мать молча кивнула: инсульт лишил ее возможности говорить.
Том злобно надулся, переживая свое поражение.
Откуда ни возьмись послышались звуки музыки. Ллойд с большим трудом заставил себя повернуться в сторону хриплого, дребезжащего шума.
Маленькая девочка держала радиоприемник, прижимая его к себе, как младенца, и пыталась подпевать. Стоило Ллойду увидеть девочку, и сердце его растаяло. Малышка же не знала, как он ненавидит музыку, как она подрывает его мыслительный процесс! С такой крохой надо действовать помягче. Впрочем, он всегда обращался мягко с женщинами всех возрастов. Ллойд поманил к себе малышку и заговорил ласково, хотя голова болела все сильнее:
– Тебе нравится мой замок, милая?
– Да, – сказала девочка.
– Тогда я дарю его тебе. Доблестные лоялисты победили в битве за прекрасную даму, и прекрасная дама – это ты.
Музыка становилась оглушительной, казалось, весь мир ее слышит. Девочка кокетливо тряхнула головкой, и Ллойд спросил:
– Ты не могла бы выключить радио, милая? Тогда я устрою тебе тур по замку.
Девочка послушалась, но по ошибке повернула ручку не в ту сторону. Как раз в этот миг музыка кончилась, и диктор суровым голосом объявил:
– Согласно только что прозвучавшему объявлению губернатора Эдмунда Дж. Брауна, национальной гвардии приказано в полном составе собраться в Южном округе Центрального Лос-Анджелеса и положить конец двухдневному господству грабежей и террора, уже унесших жизни четырех человек. Все члены следующих подразделений немедленно вызываются…
Девочка выключила радио в ту самую минуту, когда головная боль Ллойда уступила место полной тишине.
– Ты когда-нибудь читала «Алису в Стране чудес», милая? – спросил он.
– Мне мама читала и показывала картинки из книжки, – ответила девочка.
– Вот и хорошо. Знаешь, что это значит: прыгнуть в нору вслед за кроликом?
– Это как Алиса в Стране чудес?
– Верно. И старику Ллойду как раз пора прыгать следом за Алисой: об этом только что сказали по радио.
– А старик Ллойд – это ты?
– Да.
– А что теперь будет с твоим замком?
– Ты его унаследуешь, прекрасная дама. Он твой, делай с ним все, что хочешь.
– Правда?
– Правда.
Девочка высоко подпрыгнула и приземлилась прямо на замок. Тот рассыпался в пыль. Ллойд побежал к своей машине. Он спешил туда, где надеялся получить боевое крещение.
На оружейном складе штаб-сержант Беллер отозвал свои лучшие кадры в сторону и сказал им, что за некоторую сумму они могут значительно сократить шансы быть съеденными заживо в краю ниггеров, а заодно и развлечься.
Он сделал знак Ллойду Хопкинсу и двум другим ефрейторам пройти вслед за ним в уборную, выложил свои трофеи и пояснил:
– Автоматический, сорок пятый калибр. Классическое оружие офицера для поясной кобуры. Стопроцентно уложит любого злобного ниггера за тридцать ярдов при любом ранении. Для рядовых категорически запрещено, но само по себе – ценное приобретение. Эта игрушка – автоматический пистолет-пулемет, а я к ней приспособил свою фирменную двойную обойму на двадцать зарядов. На перезарядку ровно пять секунд. Ствол перегревается, но я прилагаю перчатку. Ствол, две двойных обоймы, перчатка: всего стольник. Кто берет? – Беллер протянул пистолеты, предлагая оценить их на ощупь.
Два ефрейтора из шоферского состава взглянули на пистолеты с тоской и даже взвесили на ладони, но отказались.
– Я на мели, сержант, – сказал первый.
– Я остаюсь на командном пункте с вездеходами, – объяснил второй.
Беллер вздохнул и перевел взгляд на Ллойда Хопкинса, которого побаивался. Парни в роте называли его Большими Мозгами.
– Ну а ты что скажешь, Хоппи?
– Беру оба, – ответил Ллойд.
В рабочей робе третьего разряда с кожаными накладками на икрах, с полной амуницией и в защитных шлемах рота А второго батальона сорок шестой дивизии калифорнийской Национальной гвардии стояла, выстроившись по линейке в позе «вольно», в главном зале арсенала Глендейла и ждала инструкций. Командир батальона, сорокачетырехлетний дантист из Пасадены в чине подполковника запаса, обдумал свою речь, чтобы придать ей характер суровый и краткий, и заговорил в микрофон:
– Господа, мы отправляемся в самое сердце огненной бури. Как только что сообщила городская полиция, участок Южного округа Центрального Лос-Анджелеса площадью в сорок восемь квадратных миль[3]охвачен огнем.
Целые торговые кварталы разграблены и подожжены. Наша задача: защитить жизнь пожарных, борющихся с этими поджогами, и своим присутствием остановить грабежи, а также прочие уголовные деяния. Вы являетесь единственной боеспособной пехотной ротой бронированной дивизии. Я уверен, что вы, солдаты, будете в первых рядах миротворческих сил гражданской обороны. Дальнейшие инструкции получите по прибытии на место. Доброго вам дня. С нами Бог!
Никто не упомянул о Боге, когда конвой полугусеничных бронированных вездеходов выполз из Глендейла и двинулся на юг, к скоростной автостраде «Золотой штат». Болтали в основном об оружии, сексе и неграх, но тут отличник боевой подготовки ефрейтор Ллойд Хопкинс, истекающий потом в крытом брезентом вездеходе, сбросил тужурку и заговорил о страхе и бессмертии.
– Во-первых, вы должны сказать себе, признаться, выговорить: «Я боюсь. Я не хочу умирать!» Это ясно? Нет-нет, вслух не надо, это будет не так сильно. Скажите это самим себе. Вот так. Во-вторых, – это вы тоже должны себе сказать, – «Я хороший белый мальчик, учусь в колледже. Я пошел в эту гребаную Национальную гвардию, чтобы меня не загребли на два года в регулярную армию». Верно?
Ополченцы, чей средний возраст не превышал двадцати лет, начали улавливать мысль Ллойда. Кое-кто пробормотал:
– Верно.
– Я вас не слышу! – заревел Ллойд, подражая штаб-сержанту Беллеру.
– Верно! – хором грянули ополченцы.
Ллойд засмеялся. Остальные, радуясь спаду напряжения, последовали его примеру.
Ллойд вздохнул, принял развязную позу отдыхающего негра и заговорил с сильным негритянским акцентом:
