не было. Меня сзади подхватила мужская руки. Прямо перед моим лицом появились чьи-то смоляные зрачки.
— Привет, “лесенка”, - улыбка на знакомом лице расплывалась из-за заячьей губы.
Я потупилась, в тайне проклиная свое школьное прозвище. Лесенка…
— Ванек… Ты что ли? — натянула простынь обратно.
Сначала я почувствовала, что краснею, а затем, когда собралась с мыслями, представила лица соседок, которые могли увидеть эту картину.
— Зашел проведать тебя, — в руках у него была трехлитровая банка молока.
Босые ноги, шорты из старых протертых джинсов с зашитой дыркой на попе, рубашка в клетку с закатанным рукавом. Невысокий и крепкий, широкоплечий, даже слишком широкоплечий. Я так увлеклась, разглядыванием бывшего одноклассника, что не сразу поняла его слова.
— Проведать??? — все-таки переспросила.
Давно мной никто не интересовался!
— Шшш, моя услышит, — поднес палец к губам, призывая меня к молчанию. — Голодаешь небось, — протянул мне молоко.
Я отнекивалась, но недолго, еда манила.
— Едит твою дрыгалку — бери давай!
— Спасибо…
Он засмеялся, услышав, как я чавкаю и тороплюсь.
— Как прошла ночка, никто не беспокоил? — неприкрытое любопытство плескалось во внимательных зеленых глазах.
Его спутанные пряди волос напоминали больше куполообразный вигвам.
— Не помню, спала, как убитая… — ответила, вытирая молочные губы.
— И как оно без света? — он удручающе посмотрел в сторону дома.
— У меня фонарик есть, — обрадованно доложила я. Набравшись храбрости неестественным голосом, нервно закашляв, я спросила его:- Так все-таки жену взял? А говорил раньше тридцати не женишься…
Ванька расхохотался, взглянув на меня.
— Да, я нечаянно. Так получилось, — ответил расслабленно крутя обручальное кольцо на правой руке.
Сознание любезно подкидывало картинки из прошлого. Когда у меня были друзья… Так увлеклись разговором, что опомнились уже у ограды. Я испытывала муку от необходимости просто пообщаться с кем-нибудь…
— Ой, ли! — соседки нахмурились и стали о чем-то оживленно шептаться между собой.
— Ваня, Вань? — женский голос заставил замереть его.
— Пора мне! — будто гром прогремел перед грозой. — И накинь что-нибудь, а то сгоришь.
— Пока… — вместо того чтобы испытывать облегчение, я вновь почувствовала одиночество.
Возле красивого кирпичного дома в два этажа, высокой ограды и больших ворот с нарисованным морем, и чайкой в небесах, стояла брюнетка с пышной грудью. Незнакомка пристально на меня посмотрела, отчего мне сразу стало не по себе. Такого проницательного взгляда я еще не встречала: тяжелый, пугающий, она смотрела на меня так, точно, хотела запомнить каждую мелочь в моем лице, ничего не упустить, сохранить в памяти…
Глава 4
ТИМУР
Семейный ужин в полном составе! Все, что нормальных людей радует, меня погружает в глубочайшую тоску. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я прекрасно знал, что все серьезно. Что будет решаться моя судьба. Но осознание этого не было для меня простым.
Маму не пришлось долго убеждать поужинать в «Черном кролике». Сам ресторан располагался в старинном арочном подвале с высоченными потолками. Три года назад предприимчивый хозяин решил обустроить в нем ресторан, который вдруг стал пользоваться невероятным спросом у состоятельных клиентов.
Подвал, лишенный штукатурки и выложенный красным огнеупорным кирпичом, уже сам по себе внушал немалое уважение. В далекие времена здесь размещалась темница для государственных преступников: до сих пор в них сохранились чугунные кольца, торчавшие из стен, к которым привязывали осужденных (сейчас всего-то декорация к необычной обстановке ресторана; проснись в них красноречие, так они могли много бы чего поведать).
— Но вовсе не потому, что это предложил папа, — ворчала мама. — Просто у меня нет сил после такого длительного перелета готовить ужин.
— Этой семье нужно чаще бывать вместе, — заявил отец, строго посматривая на меня.
Едва мы успели сесть, подлетел официант с дежурной улыбкой на лице. Я невольно задержал взгляд на крупных зубах, которыми впору переламывать кости. Он представился Зовите-Меня-Просто — Филипп. А когда удалился, оставив на столе планшет с меню, мама откашлялась:
— Кхм… кхм… дорогой, не хочешь поинтересоваться у Тимура, как прошла его первая неделя в должности управляющего?
Скрестив руки на груди, я приготовился ждать дальнейшего развития событий.
— Не особенно, — пожал плечами отец. — Вряд ли “Айби колекшен” от этого что-то выиграл…
Я посапывал носом, с безразличным лицом жуя жвачку, ритмично двигая челюстями. Две яркие брюнетки за соседним столом кокетливо поглядывали меня. Даже под мятой футболкой, с известным брендовым логотипом, женщины умудрялись разглядеть великолепную фигуру, над которой, я трудился в зале минимум четыре раза в неделю, прибегая к услугам личного тренера.
Мама занервничала:
— Нет, ну зачем ты такое говоришь? — возмущенно всплеснула руками, но отец строго посмотрел на нее.
— Может я пойду, а? — закатив глаза к потолку, я сложил салфетку и начал вставать из-за стола.
— Тимур, сядь, — отец строго посмотрел на меня, а мама тяжело вздохнула. — Когда ты познакомишь нас со своей невестой? — я отчетливо понимал, что мы переходим к сути разговора. — Я дал тебе месяц срока, чтобы ты начал работать и нашел себе нормальную пару… Ты укладываешься? — он тревожно барабанил пальцами по салфетке, а мамино лицо приобрело цвет свеклы.
— Дорогой, к чему эта спешка? Тимур сложный мальчик…
— Ты называешь самовлюбленного, наглого, никого не уважающего типа — мальчиком??? Я устал, Лара! — отец с размаху хлопнул ладонью по столу — такое я видел всего несколько раз в жизни. Посетители за соседними столиками замолкли. — Наш сын живет по принципу: все и ничего. “Все” — это материальные блага, которые он имеет в неограниченном количестве, а “ничего” — это пустота в его душе, просто выжженная пустыня, а не душа.
— Всем привет! Извините, я тут задержался немного, — пробираясь к столу, Клим уселся рядом с отцом.
— Ты же знаешь, я этого не люблю, — сказал отец строго.
— Па, ну а я что сделаю? Партнеры из Китая, сами себя не встретят.
Изучая меню, я время от времени поглядывал на брата. Послушный Клим был всего на семь лет старше меня. Впечатляюще высокий, испещренный выразительными морщинами лоб. Очки в тонкой, едва заметной золотой оправе. Ненавязчиво дорогие часы на ухоженной руке… Но главное — острый и пытливый ум в блестящих, полных сияющей жизни, пронзительно-синих глазах. Темные волосы были аккуратно уложены, а тонкие губы были поджаты, что выдавало его вечное напряжение.
— Ты уже выбрал? — спросил он, видимо, уловив мой взгляд на себе.
В зале бесшумно работали кондиционеры, и нежно струилась восточная музыка.
— Да, я всегда беру здесь тартар из тунца.
Зовите-Меня-Просто — Филипп налил отцу первую порцию виски. Он пригубил бокал, не сводя с меня внимательных, цепких глаз. Что самое удивительное, они были разного
