часовой стрелке — это было моё три тысячи девяносто шестое кругосветное путешествие.
Наконец я доставил вверенный мне груз к трапу и старшему стюарду. Они погрузились на борт.
— Тридцать восемь, — процедил я сквозь зубы, — и они все ваши, все до единого! Надеюсь, я никогда больше не увижу ни вас, ни их!
— Мои глаза говорят, — возразил этот достойный человек. — Что ты стащил одного. Их должно быть тридцать девять.
— Я насчитал только тридцать восемь. И мне не нужен ни один из них… ни один из них! Проверьте ещё раз.
Он так и сделал, сверяясь со списком, который держал в руке. Помощник стюарда присоединился к нему, покачивая головой. Оба выглядели серьёзными.
— Одного не хватает. Я уверен в этом. Тридцать девять человек покинули корабль. Тридцать восемь вернулись. Мы вдвоём пересчитали. Дайте-ка подумать… Ах, да. Мисс Мейнард. Мисс Джудит Мейнард пропала. Мейнард! О Господи… её старик владеет половиной золотых приисков в… — он не закончил и поспешил скрыться в тёмных недрах корабля.
Его помощник явно нервничал.
С досадой вздохнув, я развернулся и отправился в обход против часовой стрелки, гадая, в каких механизмах она запуталась. Далеко я не ушёл. Пинко выскочил из корабля, а за ним по пятам следовал взволнованный капитан.
Я благоразумно отодвинулся на несколько шагов от Пинко. Прожив с ним около двадцати одного года, я научился сразу же распознавать сигналы опасности. Его глаза стали красивого фиолетового цвета и уставились прямо в мои. Он оглядел местность в поисках её следов и, не найдя таковых, вернулся ко мне. Между нами было ещё три шага.
Шесть матросов одновременно выскочили из корабля вслед за ним.
Их прикомандировали ко мне, и мы продолжили движение против часовой стрелки, в то время как Пинко, капитан и оба стюарда вернулись на корабль для проверки каждого помещения.
Вскоре мне стало страшно. Мы не нашли её ни у топливных баков, ни у трубопроводов, ни у насосов. Она не запуталась в рычагах и переключателях энергораспределителя, она не приготовила из себя поджаренный стейк на электростанции. С дурным предчувствием мы подошли к старому складу, но предчувствие оказалось ложным: она не упала туда и не сломала свою тощую шею. Под люлькой её нигде не было видно, и матросы даже начали карабкаться по лабиринту балок и поперечных перекрытий в поисках её. Безуспешно.
К тому времени, как мы закончили с этим и снова вышли на центральную площадь, Пинко и его компания вышли из корабля с такими же пустыми руками, как и мы. Мы с Пинко вместе направились к бассейну. Прошло много времени с тех пор, как кто-нибудь падал туда, но…
И снова ничего.
Пинко периодически с идиотским видом открывал и закрывал клюв; капитан корабля обречённо опустился на искусственную лужайку и заплакал. У меня чуть не сорвалось с языка предположение, что, возможно, она вырыла себе нору и заползла в неё, когда мне пришло в голову, что никто не роет норы в искусственном грунте — то есть не настолько большие, чтобы в них можно было заползти. Глубина «дёрна» составляла всего четыре дюйма, а дальше начинался сплошной металл с электрогравитационным покрытием. Проход под «дёрн» был надёжно перекрыт, ведь за двуслойным металлическим шаром и поверхностью, на которой мы стояли, находился идеальный вакуум, всё это нарушалось лишь искусственным отверстием, в котором раньше хранились боеприпасы. Матросы молча и без приказа удалились. Если серьёзность ситуации и не проникла сквозь их толстые черепа, то это сделал вид их плачущего капитана.
— Клянусь четырьмя малыми преисподними Центаврии III, — нарушил молчание Пинко, — она должна быть здесь. И всё же её нет. Она должна быть здесь. И всё же её нет. Она должна… Она снаружи!
Я простонал:
— О Боже!
— Облазила всё и выскользнул через дверь почтового жёлоба! Я должен был догадаться!
Потребовалось нечто подобное этому происшествию, чтобы раскрыть внутренние стороны характера Пинко. Было захватывающе наблюдать за ним, несмотря на чрезвычайную ситуацию. В конце концов, я провёл с ним двадцать один год, и это было первое шоу, в котором он выступал.
— Я должен был догадаться!
Шестеро из нас достали костюмы и винтовки — весь имевшийся под рукой арсенал — и последовали за ним; мы не знали, сколько времени прошло с того момента, как она выбралась наружу. Возможно, слишком много. Пинко воспользовался своим преимуществом — он взлетел вверх, а нам пришлось карабкаться. Забавно было видеть, как его длинный клюв, торчащий из костюма (оснащённого специальным дополнительным чехлом для клюва). Он выглядел как человека с Марса…. Это было забавно. Если я останусь в живых, нужно не забыть повторить это. Я сказал:
— Если я останусь в живых.
Наверху нас ждал Пинко; несмотря на это, все поспешно огляделись по сторонам, хотя глупо было ожидали увидеть Мейнард, спокойно сидящую в нескольких футах от нас и любующуюся звёздами. Не имея возможности общаться иначе, как жестами, Пинко грубо сгрёб двух человек и толкнул их в левую сторону; двоих других он направил в противоположную сторону. Я повернулся и начал карабкаться к слегка приплюснутой «крыше» нашей металлической сферы, в то время как он, рассудив, что она поступила бы так же, пошёл по линии наименьшего сопротивления и спустился под неё.
Было темно и плохо видно, но вскоре я смог разглядеть её тень. О да, её должен был найти именно я! Мы были довольно близко, но всё равно едва различали друг друга. Справедливости ради, должен признать, что я увидел акулу первым. Я нашёл Джуди как раз в тот момент, когда она радостно и с воплями готовилась поучаствовать в пиршестве. В нём ей отводилась роль мясного фарша.
В этом месиве, куда она забрела, это была уже третья акула из всех, что я когда-либо видел! Описание? Ха! У неё есть научное название длиной в световой год для учёных мужей, признающих её существование; и насмешливое «фу!» для тех, кто отрицает, что такая штука может жить в космосе! Наша Служба называет её «космической акулой». Она обитает почти везде в космосе, за исключением зон, окружающих планеты и их спутники. Точное описание этого существа ещё предстоит составить; некоторые парни, видевшие её мельком, утверждают, что это нечто среднее между акулой и призраком; описание, которое невозможно себе представить, пока не увидишь её собственными глазами, и тогда поймёшь, что это единственно верное описание!
Уперев ружьё в стену, я выстрелил. Вот если бы кто-нибудь ещё из тех, кто вышел на поиски,
