я могу еще сказать…» – прокривлялась она, цитируя строки из «Евгения Онегина». – А он с тебя глаз не сводит, уже все в больнице об этом знают.
– Ой, ну тебя, Галка, мне не до любви сейчас. Я мечту осуществить хочу, – отмахнулась я от подруги.
– Ну и дура. Такой мужик к тебе клинья подбивает! – закрыв мечтательно глаза проговорила подруга. – Красивый, высокий, умный. Он, когда по коридору идет, то все наши девки головы сворачивают, взглядом его провожают. А как он операции делает! Быстро, точно, аккуратно! Ну не мужчина, а мечта! Вот эту мечту осуществлять надо, а то гонишься не пойми за чем. В Москву она надумала! Да на кой она тебе сдалась, эта Москва? Там пройдохи одни к вершинам славы пробиваются! Поскачешь верхом на режиссере каком-то и будет тебе лавровый венок, не поскачешь-пойдешь полы в гримерке мыть у какой-нибудь…наездницы, – строго отчитала меня подруга, которая всегда пыталась спустить меня с неба на землю в моем стремлении.
– Не говори глупости, – надув губы ответила я.
– И не глупости это, не глупости! Вот посмотришь! Актриса она! А там таких актрис пруд пруди! А в жизни синицу в руках надо держать, а не за журавлем в небе нестись!
– А мне не нужна синица! – психанула я. – Вот нужна тебе синица и иди давай, окручивай хирурга своего, а я замуж не собираюсь, – развернувшись я оставила Галку одну в парке, а сама вернулась в больницу.
С того самого дня и я поняла, что действительно нравлюсь этому мужчине. Спустя какое-то время он сделал мне предложение ухаживать за мной, но я тактично попросила его подождать и не спешить с завязыванием отношений. Игорь скорее всего расстроился, это я поняла по его прищуренным серым глазам и сдержанному ответу, когда он сказал, что будет надеяться на то, что я передумаю. Но я не передумала и спустя какое-то время подала документы на поступление и вот, шла по дороге на вокзал, с надеждой смотря в завтрашний день. Усевшись на перроне на скамейку в ожидании поезда, я с наслаждением подставила лицо под ласковые лучи солнца и закрыла глаза. Я не знала, что ждало меня в столице, но непередаваемое ощущение независимости и того, что я наконец-то смогла пойти по тому пути, по которому сама хотела, не слушая ничьих наставлений и указаний, придавало моему поступку такую желанную эйфорию. Спустя несколько минут кто-то загородил солнце, и я испуганно открыла глаза. Передо мной стоял Игорь Андреевич с букетом моих любимых белых роз.
– Бабушка сказала? – усмехнулась я.
– Да, вчера еще, – проговорил он, протягивая мне цветы.
– Вредная она у меня, – зарывшись носом в душистые бутоны ответила я. – Спасибо за цветы.
– Соня…, – начал было говорить мужчина, строго нахмурив брови, поскольку явно было, что он совершенно не был любителем обивания порогов в том доме, в котором ему не спешили открывать входную дверь.
– Игорь Андреевич, – перебила я его, встав со скамьи и положив цветы на лавку. – Вы мне очень нравитесь, правда. Но есть в жизни еще что-то, что важно для меня помимо отношений. Вы состоялись в жизни как прекрасный хирург. Я же тоже хочу найти себя. И помните, я не сказала вам нет. Я просто хочу попытать счастья, понимаете меня? – обвив шею мужчины руками проговорила я и легонько коснулась губами его губ.
Мужчина ответил на поцелуй и погладил меня по щеке, тепло смотря в глаза. Затем поцеловал мою руку и не выпуская ее из своей крепкой ладони ответил:
– Ты не сказала нет, но и не сказала да.
– А вот когда я разберусь в себе, то и ответ будет, – усмехнулась я. – Если вы, конечно, немножко подождете и не начнете вить гнездо с какой-нибудь другой птицей.
Игорь рассмеялся и приподняв меня за талию сказал:
– Если есть хоть малейший шанс, что это гнездо я смогу свить с тобой, то я буду ждать.
– Ну вот и хорошо. Обещаю, я вернусь, если не поступлю. А вдруг поступлю, то думаю, что такому прекрасному хирургу, как вы, будет место в нашей прекрасной столице, – наклонив голову набок и хитро прищурив глаза ответила я.
В этот момент раздался гудок подъезжающего поезда и я, быстро чмокнув в щеку мужчину, схватила цветы. Игорь же взял мой чемодан, и когда нужный мне вагон остановился рядом, провел меня внутрь. Поцеловав на прощание, он отпустил меня в новую жизнь. Смотря в окно на удаляющуюся фигурку мужчины, я почему-то испытала в тот момент грусть. Никогда бы не подумала, что буду грустить, расставаясь с ним. Как таковых отношений у нас с ним не было, и то, что я чувствовала, ну никак не вязалось у меня с тем, о чем я думала.
–Жених? – спросила сидевшая напротив соседка по купе, красивая женщина средних лет с большими карими глазами, волосами цвета воронова крыла, мастерски уложенными вокруг ее хорошенькой головки, симпатичным вздернутым носиком и кокетливой мушкой на щеке.
– И да, и нет, – пожав плечами ответила я.
– Так не бывает, – усмехнулась женщина. – Елизавета Дмитриевна Волоконовская, – добавила она, протягивая мне руку.
– Софья Алексеевна Лесная, – ответила я, пожав хрупкую руку в кружевных перчатках.
– Лесная, какая фамилия красивая. Вы не против, если я здесь закурю? – доставая сигарету в длинном причудливом мундштуке спросила она.
– Нет, конечно, курите, – улыбнулась я, приоткрыв сильнее окно.
– Вы в Москву? – прищурила глаза моя новая знакомая.
– Да, в театральный поступать еду, – не без гордости сообщила я, поскольку мне мой поступок казался просто чем-то из ряда вон выходящим.
– В театральный? Похвально, – улыбнулась женщина.
– На самом деле я уже училась. На медсестру. Только не мое все это – бинты, зеленка, шприцы, – скривившись сказала я.
Женщина окинула меня взглядом и задумчиво выпустив в окно клубок дыма сказала:
– Знаете, Соня, чтобы принять и полюбить свою профессию необходимо как минимум пять лет. Я тоже в свое время не хотела заниматься тем, чем занимаюсь. Только вот сейчас, по прошествии стольких лет, понимаю своего отца, который твердой рукой руководил моим будущим, не давая сделать опрометчивый шаг. Понимаю и говорю ему спасибо, поскольку безумно люблю свою работу.
– А вы кем работаете? – с интересом спросила я эту такую элегантную женщину.
– Да так, – отмахнулась женщина. – Моя деятельность связан с обороной.
– То есть вы военная? – восхищенно воскликнула я.
– А что, не похожа? – засмеялась Елизавета.
– Ну, вы такая…нарядная, элегантная, утонченная. Я бы сказала, что вы актриса какая-нибудь, а не солдат в военной форме.
– И военные могут быть такими – нарядными, утонченными, элегантными, –
