не могла разглядеть лица всадников, спрятанные за капюшонами темных плащей. Кто эти люди?
Сестра отрицательно покачала головой. Всадник продолжал говорить, помогая себе рукой, как это часто бывает при желании кого-то уговорить. Но сестра упорно качала головой, будто с чем-то не соглашалась. Иола впервые заметила, как лицо сестры помрачнело. Впервые за все время ее проживания в монастыре выражение лица старшей надзирательницы изменилось! Невероятно! Что же они там обсуждают такое?!
Иолу охватило любопытство. Как ей хотелось быть там, возле ворот, и подслушать, что они говорят. Но хватка надзирательниц не ослабевала. Вот же приставучие!
Старшая сестра снова покачала головой, а потом вернулась к другим надзирательницам. Ее взгляд — разгневанный и недовольный — упал на Иолу.
— В одиночную комнату ее, чего стоите столбом! — крикнула сестра.
Иолу увели. Ее втолкнули в совсем крошечное помещение, где и двух шагов сделать было невозможно, закрыли за ней дверь на замок и ушли.
Иола осталась в этом сыром и холодном чулане одна. Как она была голодна! За время, проведенное в монастыре, Иола совсем исхудала, стала походить на тонкую тростиночку. Лицо стало бледным от недоедания, недостатка солнца и воздуха.
Вот и теперь живот болезненно урчал от голода, желудок сводило от острых спазмов. Сами свою кашу никогда не пробовали, но воспитанниц заставляли набивать ею рты!
Обычно сестры ели в другом месте, не рядом с воспитанницами. И Иола видела их стол, заставленный нормальной едой. В то время как воспитанницы питались одним варенным рисом, у сестер к рису прилагалось мясо и подлива. Справедливо? Нет!
Ладно, если бы только Иолу кормили, как заключённую. Но зачем травить подобной едой других, невинных, девушек Иола не понимала. Она, возможно, заслужила такое отношение, учитывая ее прошлое… Но те девушки не такие, как она. Они хорошие.
Теперь придется провести целую неделю в тесной каморке!
Иола отчаялась. Воспоминания о прошлой жизни отдалённым эхом звучали ее в голове, а перед глазами проносились смутные картинки. Могло ли быть все иначе? Могла бы она так не поступать? Наверное, нет. Другого выбора ей на тот момент не дали. Вынужденная мера, так сказать. Все случилось из-за надменного братишки…
От воспоминаний о брате Иола запылала яростью. Если отсюда она когда-нибудь и выберется, то непременно постарается убить его. Да-да, убить! Отомстить за все, что он с ней сделал.
Время шло. Через три дня Иоле все так надоело, что она начала бить в дверь кулаками и ругаться, как торговка на базаре. Бранных слов она набралась у разбойников, с которыми прожила целый год после изгнания из родного дома. И хотя прошло достаточно времени, словечки сохранились в памяти.
На четвертый день, когда ругань не помогла, Иола стала громко уверять сестер, что осознала свою вину, раскаялась и больше не будет совершать таких ошибок. Только бы ее выпустили. Но нет. Они будто ее не слышали. Продолжали приносить ей один раз в день поднос с черствым хлебом, водой и яблоком. Зеленым и кислым! Иола и так голодала, а на голодный пустой желудок грызть кислое яблоко — это та еще неприятность.
Остальные дни Иола провела гораздо спокойнее. Потому что сил буянить уже не было. Изнуренная и отчаявшаяся, она целыми днями лежала на скамьи. Спала либо отрешенно смотрела в стену.
Так прошла неделя, мучительная и долгая. На седьмой день вечером пришла младшая сестра и выпустила Иолу на свободу. Ей позволили принять душ, переодеться в чистое и вернуться в свою комнату. Уставшая и голодная, она наконец-то легла в темной комнате, в более-менее мягкой кровати. Иола повернула голову и посмотрела на спящую соседку. В монастыре царила тишина. Уже была глубокая ночь. Все спали.
Перед глазами Иолы предстало лицо брата. Она винила его во всех своих несчастьях, в том, что она оказалась здесь в том, что она стала такой и что сделала столько ошибок в жизни. Он виновен…
Послышался шорох. Иола прислушалась, но больше ничего не услышала. Наверное, показалось. Это нормально, учитывая ее физическое и психическое состояние после одиночной комнаты. Однако шорох повторился. И в этот раз в сердце Иолы закрался страх. Неужели ее враги решили отомстить и убить ее? А может быть, брат кого-то прислал?
Иола бесшумно встала с кровати. Ноги устало дрожали, а руки с трудом шевелились. Она огляделась. Ей нечем было защититься. Ничего острого сестры не оставляли без присмотра.
Но была игла, которой Иола зашивала порванную одежду. Точно! Она тихо подкралась к столу. Порывшись в коробочке с белыми и черными нитками, Иола наконец отыскала небольшую и неровную иголку. Смешно! И этим она собирается отбиваться от врагов, у которых наверняка кинжалы, мечи или метательные ножи.
Дверь комнаты открылась. Совсем тихо, едва слышно. Иола слегка повернула голову на звук. Краем глаза она заметила чью-то темную тень. Брат подослал наемника? Да, это в его стиле. Сам он никогда не займется грязной работой. Зачем самому марать руки в крови, если можно заплатить наёмнику, и он все сделает куда лучше. Как он говорил не раз: деньги решают все!
Силуэт приблизился, Иола резко обернулась, спрятав в зажатом кулаке иголку, и прошептала:
— Кто вы?
Почему она говорила шепотом? Наверное, испугалась. Страх подступал к горлу все сильнее.
— Я лорд Рейдер, — представился мужчина, все еще прячущийся за капюшоном. Иола видела только его губы, тонкие и с острыми уголками.
— Я пришел за вами.
Иола напряглась и крепче зажала иглу в кулаке.
— Лорд Темный, я знаю, кто это.
Мужчина скинул капюшон с головы.
Иола посмотрела в его глаза. Они были черными, как горящие угольки или как глубокая ночь. Собранные в короткий хвост русые волосы отливали блеском в слабом свете, пробивающемся сквозь приоткрытую дверь.
— Зачем бы лорду быть здесь? — усмехнулась Иола, стараясь не выдавать своего страха. — Вы не он. Так зачем обманывать?
Иола сглотнула. Не волноваться и не паниковать. Как там сохраняли спокойствие монашки? Точно, вдох и выдох.
— Вы не верите, — понимающе отозвался незнакомец и, закатав рукав, выставил вперед запястье, — смотрите.
Глаза Иолы расширились от удивления. Не может быть! Она не могла поверить тому, что видела. На запястье мужчины был изображен черный полукруг с иероглифом внутри, метка Темного. Такой же полукруг, только белый, был у Светлого лорда. И они соединялись в одну целую окружность.
— Что же вам надо? — глядя на метку, спросила Иола, когда с трудом подавила бурю негодования внутри.
— Не могу сказать сейчас, — лорд обернулся и взглядом указал на спящую девушку, — здесь задерживаться долго нельзя. Старшая
