если не в пепел сгорел. Где это место, Нори?
– Ну... – Норберт, кажется, смутился. Небывалое дело. – Честно говоря, я не знаю. Запомнил, думал, если что – в библиотеке посмотрю.
Ох. Библиотека второй день как на ремонте, после неудачного применения огненных рун каким-то пятиклассником. Книги, благоразумно зачарованные от любых негативных воздействий, включая прямое попадание молнии, не пострадали, но были перенесены в хранилище — пока плотники спешно сколачивают новые шкафы. К летним экзаменам обещали открыть, только когда еще те экзамены...
Вильям спокойно уточнил:
– То есть мы имеем непонятно где находящуюся обгорелую поляну. Возле города. В пределах плюс-минус пары миль. Так? Приметы прямо как в детской считалке – «на серебряной горе, в зачарованной норе, меж деревьями в пустыне есть невидимый секрет».
— А что? Ты такое любишь, — обиженно фыркнули из-под парты. — Вон, только что сказочкой зачитывался, так в ней та же ерунда...
– Может, проще самим взять да и поджечь что-нибудь в лесу? – предложила я. – Сойдет за место роковой битвы. А мы туда народ будем водить, чтоб полюбовались, медька с каждого.
– Через мой труп, – Вилли грозно сверкнул на меня очками.
А, ну да. При уроженцах Синеполья, которые, по слухам, в древности дружили с теми самыми легендарными эльфами, лишнюю веточку сломать или костер в неположенном месте развести – лучше об стену побиться лбом. Мораль будут читать часа два, не меньше.
Тут мне в голову пришла еще одна мысль:
– Слушай, а не заросла она уже давно, твоя полянка-то? Семьдесят лет прошло. Там, небось, уже дубы и елки. С земляникой.
– Там, где умер маг Хаоса, трава полторы сотни лет расти не будет, – сообщил Нори.
– Это на уроке сказали?
– Это примета, ее все знают. Что ты на меня так смотришь? Эй, лягаться нечестно! Вилли, скажи ей!
– Про траву — все верно. Я в Синеполье видел. Только вот не знаю, как мы без карты нужное место найдем.
– По наитию и интуиции! Ай!
Вот как-то так и вышло, что в погожее утро выходного дня мы не валялись в постелях, а брели по лесной тропинке, отмахиваясь от слишком рано проснувшихся комаров. Весна уже вступила в свои права, было тепло, вокруг тропы вовсю блаженствовали заросли мелкой ползун-крапивы, клевера и двуцветки. Редкой крестокровки, разумеется, видно не было — она предпочитала расти на прогалинах, где солнца больше. Да и вообще большинство трав, необходимых для зачаровывания и заклятий, почему-то предпочитали открытые и хорошо освещенные места, и рвать их следовало тоже днем. Сначала, когда меня только приняли в первый класс Мастерской, я этому удивлялась. Думала, что настоящие волшебники собирают ингредиенты для зелий обязательно под полной луной, ночью, в самых темных уголках леса, да еще и завывая страшные заклятия. Желательно голышом.
— Нэк, о чем ты думаешь?
— А? Ни о чем...
— Внимательнее по сторонам смотри, внимательнее! Не пропусти цель!
Раскомандовавшийся не по росту Норберт топал во главе нашей процессии. Вилли — в хвосте, с тетрадью в руке и карандашом за ухом: вдруг да придет в голову что интересное, вроде слов к новой песне, и потребуется немедленно это записать? Я шла посередине, изредка пиная носками сапог прошлогодние шишки. Полчаса назад мы свернули с исхоженной дороги и направились в глубину леса, где не росло ни ценных трав, ни красивых цветов. И если раньше я думала, что знаю окрестности Пристани как свои пять пальцев (или хотя бы как четыре!), то теперь начинала понемногу в этом сомневаться. Сосны все гуще смыкали свои пушистые кроны, и лес как будто бы становился темнее. Над тропинкой нависали ветки, и нам с Вильямом приходилось часто пригибаться, чтобы не оцарапать нос или ухо. Норберту такая опасность не грозила, но и он понемногу замедлил бодрый шаг. Тропа сузилась, и мы перестроились, чтобы идти друг за другом, след в след.
По крайней мере, с нами Вилли, родившийся в чащобах Синеполья, умеющий с закрытыми глазами определять стороны света, и, значит, опасность заблудиться нам не грозит. Было бы ужасно глупо потеряться в двух шагах от Пристани. Потом вся Мастерская засмеет. Я родом из жаркого Вирдо, Нори — из столицы, и в лесах мы оба ни шиша не смыслим. Хоть Нори в этом и ни за что не признается.
— Нэк!
— Чего тебе? Смотрю я, смотрю. И ничего не вижу.
— Значит, нюхай! Горелый лес должен пахнуть горелым! Даже твой курносый нос учует!
— Это через семьдесят лет-то — пахнуть? Еще скажи — дымиться. Был бы он такой заметный, давно бы отыскали его без нас.
— Но ты даже не стараешься!
— Стараюсь я, стараюсь. Из штанов выпрыгиваю прямо.
— Не ссорьтесь. Я пока тоже ничего не чувствую. У нас еще много времени для поисков.
Я честно принюхалась, ничего, кроме запаха смолы, травы и цветущей ползун-крапивы, не учуяла, и погрузилась обратно в размышления.
Пристань – город не такой уж и большой. И ничем бы он особенным не отличался — на берегу Озера Ори еще два десятка поселений, — если бы не чья-то гениальная идея упихнуть туда и Мастерскую Магии, и Светлую Семинарию. Видимо, чтобы скучно не было. Маги, наверное, должны были обеспечивать культурную жизнь горожан, а служители Пресветлой Богини – улучшать их моральный облик. На деле вышло так, что ученики обоих заведений вдохновенно грызлись, соревновались
