Их колеса касаются земли, поднимая клубы пыли, так близко, что внутри у меня все дрожит. Я миную зону приема с ее четырьмя громадными отсеками, высокой разделительной стеной и резервными генераторами и подхожу к синему фургону, которого прежде никогда не видела, но Пит Марино не удосуживается даже пошевелиться, чтобы поздороваться со мной или открыть дверь, что в принципе еще ни о чем не говорит. Он не растрачивает свою энергию на любезности; сколько я его помню, благовоспитанность никогда не входила в список его отличительных качеств. Познакомились мы с ним более двадцати лет назад, в городском морге Ричмонда, штат Вирджиния. А может, столкнулись на месте какого-то убийства — точно уже и не помню.
Я забираюсь в машину и захлопываю дверцу, запихивая вещмешок себе под ноги. Волосы еще влажные после душа. «Ну и видок у нее», — наверное, думает он. Я всегда могу определить это по тому косому взгляду, что пробегает по мне сверху донизу, задерживаясь на определенных местах, до которых никому не должно быть дела. Ему не нравится, когда на мне рабочая одежда — брюки хаки с карманами, черная рубашка поло и куртка-«универсал», — а когда я несколько раз появилась перед ним в форме, он, кажется, просто перепугался.
— Откуда угнал мини-вэн? — спрашиваю я.
Марино дает задний ход.
— Одолжили у гражданского патруля. — Его ответ по крайней мере означает, что с Люси ничего не случилось.
Частный терминал в северном конце взлетно-посадочной полосы используется гражданским персоналом, имеющим разрешение приземляться на базе вооруженных сил. Марино сюда привезла моя племянница Люси, и нагрянули они неожиданно. Решили заявиться без предупреждения, чтобы избавить меня от полета утренним рейсом и доставить наконец домой. Размечталась. Такого быть просто не может, и в поисках ответа я вглядываюсь в грубые черты лица Марино и оцениваю его внешний вид — примерно так же, как делаю при первичном осмотре трупа. Кроссовки, джинсы, кожаная, с флисовой подкладкой, куртка «харлей-дэвидсон», неизменная его спутница, бейсболка «янкиз» — смелое решение, учитывая тот факт, что теперь он живет в республике «Ред Сокс»[4], — и давно уже вышедшие из моды очки в проволочной оправе.
Не могу сказать, гладко ли выбрита голова, на которой осталось не так уж и много седых волос, но он чист и относительно опрятен; живот не раздут от пива, и на лице отсутствует тот румянец, что появляется обычно после распития более крепких напитков. Глаза не воспалены. Руки не дрожат. Не чувствую я и запаха сигарет. Дал зарок и держится. Молодец! Он уже со многим завязал: секс, выпивка, наркотики, табак, чревоугодие, сквернословие, нетерпимость, лень… Но вот с лицемерием дело обстоит хуже. Когда ему нужно, он юлит, а то и привирает, не стесняясь. Таков далеко не полный список дурных наклонностей, которые конечно же по-прежнему присутствуют в характере Марино, но, возможно, просто затаились и ждут удобного момента, чтобы вырваться на волю, когда крепость сдерживающих их узлов ослабеет.
— Ну что ж, Люси с вертолетом… — начинаю я.
— Сама знаешь, как оно бывает в таком заведении, где приходится заниматься делами похуже, чем в этом чертовом ЦРУ, — отвечает он, сворачивая на Перпл-Харт-драйв. — Случись пожар, никто и палец о палец не ударит. Я звонил раз пять, а потом принял административное решение, и мы с Люси махнули сюда.
— Так почему же вы решили приехать?
— Мы бы, конечно, не стали тебя отвлекать, когда ты занималась этим солдатом из Вустера, — говорит, он к моему полному изумлению.
Рядовой первого класса Гэбриэл был родом из Вустера, штат Массачусетс, и я не могу понять, как Марино проведал о том, чем я занимаюсь здесь, в Довере. Сказать ему никто не мог. Все, что мы делаем в морге, чрезвычайно, если не абсолютно, засекречено. Уж не исполнила ли мать убитого солдата свою угрозу обратиться к средствам массовой информации? Может, она сообщила прессе, что белая женщина-медэксперт, занимавшаяся телом ее погибшего сына, расистка.
Прежде чем я успеваю спросить, Марино добавляет:
— Очевидно, он первая военная жертва из Вустера, вот местные СМИ на эту новость и набросились. К нам поступило несколько звонков; похоже, люди сбиты с толку и думают, что тела убитых, всех, кто как-то связан с Массачусетсом, должны поступать к нам.
— Репортеры полагают, что мы проводили аутопсию в Кембридже?
— Ну, в ЦСЭ[5]тоже ведь есть морг. Наверное, поэтому они так и думают.
— Уж СМИ наверняка должны знать, что все тела погибших поступают теперь в Довер, — парирую я. — Ты уверен, что причина только в этом?
— А что? — Он смотрит на меня. — Ты знаешь какую-то другую?
— Просто спрашиваю.
— Я знаю только, что было несколько звонков, и мы всех направили в Довер. А поскольку ты занималась этим парнем из Вустера и позвать тебя к телефону было некому, я позвонил генералу Бриггсу из Уилмингтона, где мы приземлялись на дозаправку. Он и послал эту капитаншу Ду-Би[6]за тобой в душ. Она что, не замужем или пошла по стопам Люси? С виду так очень даже ничего.
— Откуда ты знаешь, какая она с виду? — Я была совершенно сбита с толку.
— Тебя не было, а она заглядывала к нам в ЦСЭ, когда ехала к матери в Мэн.
Я пытаюсь вспомнить, слышала ли я об этом или нет, и тут же напоминаю себе, что, как обычно, не имею ни малейшего представления о том, что происходит в учреждении, которым я вроде бы руковожу.
— Филдинг устроил ей королевский прием, всюду провел, все показал. — Джек Филдинг, мой заместитель, Марино не нравится. — В общем, я сделал все, чтобы тебя разыскать, и конечно же сваливаться вот так на голову совсем не собирался.
Марино уклончив, и то, что он говорит, всего лишь завеса. По какой-то причине он счел необходимым заявиться сюда без всякого предупреждения. Скорее всего, чтобы удостовериться в том, что я отправлюсь с ним без малейшего промедления. И тут мне действительно становится тревожно.
— Ты же ведь здесь совсем не из-за дела Гэбриэла, не так ли? — спрашиваю я.
— Боюсь, нет.
— Что случилось?
— У нас проблема. — Он смотрит прямо перед собой. — И я сказал Филдингу и всем прочим, чтобы ни в коем случае не трогали тело до твоего возвращения.
Джек Филдинг — опытный судмедэксперт и приказам Марино не подчиняется. Если мой заместитель решил остаться в стороне и во всем положиться на меня, похоже, мы получили дельце, которое может иметь политические последствия или вовлечь нас в судебное разбирательство. Особенно тревожно то, что Филдинг даже не попытался позвонить мне или прислать имейл. Я снова проверяю айфон. От Филдинга — ничего.
