— Значит, флайбот был в ее квартире. Слушай, Бентон предложил тебе кофе?
— У меня кофе уже из ушей лезет. Кое-кто вообще пока не ложился.
— Я работаю в постели. Как сон не засчитывается.
— Здорово. Я бы с удовольствием остался дома и поработал в постели. — Марино забирает у меня айпад и начинает просматривать какие-то файлы.
— Пожалуй, мы могли бы подкорректировать твою должностную инструкцию. Ты можешь оставаться дома и работать в постели определенное количество дней в году, в зависимости от возраста и состояния организма, которое нам придется каким-то образом оценивать. Полагаю, эвалюацию буду проводить я.
— Так, значит? А кто же, интересно, будет оценивать твое состояние? — спрашивает он и, найдя какой-то снимок, хочет показать его мне.
— Моему никакая эвалюация не требуется. Все очевидно.
Марино показывает сделанный крупным планом снимок флайбота; правда, понять с первого взгляда, что это такое, было очень трудно. Блестящий проволочный предмет на квадратике белой бумаги, лежащем на обеденном столе Доны Кинкейд. До меня только сейчас доходит, что это микромеханическое устройство могло быть сережкой. Серебряной сережкой, на которую кто-то наступил. Похоже, так оно и случилось, когда санитары «скорой» занимались Илаем. Дона нашла его потом, когда вернулась в Нортон’с-Вудс. По всей видимости, на ней было то же длинное черное пальто, в котором она пробралась в мой гараж. Пальто, вероятно, принадлежало Филдингу. Один свидетель утверждает, что видел молодого мужчину или женщину в длинном черном пальто. Этот некто в черном прогуливался по Нортон’с-Вудс с фонариком в руке через несколько часов после смерти Илая Гольдмана. Свидетелю показалось странным, что у него (или у нее) не было собаки, и он (или она) явно что-то искал (или искала), делая при этом какие-то странные жесты.
— Пальто было велико, полы едва ли не подметали землю, — сообщает Марино, поднимаясь с кровати. — Я не утверждаю, что она пыталась выдавать себя за мужчину, но с ее короткой стрижкой и длиннополым пальто, шляпой и очками разве это так уж трудно? Можно было и ошибиться. Она ведь худая как вешалка. И Джек такой же, верно?
— Вообще-то я не замечала, что у Джека большой бюст.
— Да я про телосложение.
— Поэтому Дона и вернулась, когда решила, что опасности больше нет, а мухобот, хотя и пострадал, на радиосигналы с киберперчаток отвечал, ведь так? — Я выключаю айпад и возвращаю его Марино.
— Думаю, что она просто заметила что-то блестящее на земле, когда посветила фонариком. Люси говорит, «жучок» был, как у нас говорят, мертв по прибытии. Раздавлен.
— Ты в курсе, для чего он предназначался?
Марино пожимает плечами. Он снова высится надо мной, в куртке, которую так и не удосужился расстегнуть, как будто не собирается надолго задерживаться в моей комнате.
— Знаешь, это не моя сфера компетенции. Я не понимал и половины того, о чем говорили Люси и генерал. Знаю только, что потенциал этой штуковины вызывает озабоченность, и Министерство обороны намеревается провести нечто вроде проверки «Отуол текнолоджиз», посмотреть, чем они там, черт возьми, занимаются. Да только мы ведь и без того все знаем, правда, док?
— Что ты имеешь в виду?
Он засовывает айпад в футляр.
— Я имею в виду, что правительству прекрасно известно, кто и чем тешится, но оно не желает, чтобы другие об этом знали. А потом детишки выходят из-под контроля, и дерьмо летит на вентилятор. Кстати, ты когда выходишь на работу?
— Уж точно не сегодня, — отвечаю я.
— Знаешь, у нас куча дел, надо как-то разгребать, — бурчит Марино.
— Спасибо за предупреждение.
— Звякни, если что понадобится. Я позвоню в больницу и дам знать, как там эта психопатка.
— Спасибо, что заехал.
Я жду, когда утихнет звук его тяжелых шагов. Внизу хлопает дверь. Тихо. Потом я слышу, как Бентон заново включает сигнализацию. Слышу шаги, легкие, не то что у Марино. — Бентон возвращается по лестнице в заднюю часть дома, где находится его кабинет.
— Давай-ка просыпайся. Пошли! — говорю я Соку. Он открывает глаза, смотрит на меня и зевает. — Знаешь, что такое «до свидания»? Наверное, нет. В тюрьме тебя этому не учили. Ты просто хочешь спать, верно? Ну так вот, у меня кое-какие дела, так что пошли. Да ты и впрямь лежебока. Ты точно побеждал на бегах или хотя бы участвовал в них? Что-то верится с трудом.
Я отодвигаю его голову и опускаю ноги на пол. Где-то неподалеку должен быть магазин для домашних любимцев, а уж там наверняка найдется все, что нужно, для тощей ленивой старой борзой в такую, как сейчас, погоду.
— Пойдем прогуляемся, — говорю я Соку, подбирая тапочки и халат. — Посмотрим, что там поделывает секретный агент Уэсли. Наверняка сидит у себя в кабинете и снова на телефоне, как ты думаешь? По-моему, он уже и трубку из рук не выпускает. Согласись, это немножко раздражает… Может, он отвезет нас за покупками, и тогда я приготовлю пасту, домашнюю папарделлу с хорошим болонским соусом, отбивной телятиной, красным вином, грибами и чесноком. И давай сразу договоримся, что ты получаешь лишь обычную собачью еду — таковы правила этого дома. Думаю, сегодня будет треска и квиноа, — продолжаю я, спускаясь по лестнице. — Отличная замена курице с рисом из греческого ресторанчика.
