настрогать щепок для костра… Фехтование на улицах и площадях, когда обмотанная плащом левая рука играет роль щита, а правая сжимает «андалузскую шпагу», выжидая момент для смертельного выпада, кануло в Лету, хотя старинная поговорка: «Наваха еще никому не помешала, а помогла многим» — сохранилась до наших дней…
И действительно, случалось, что характерный многозубчатый фиксатор клинка раскрываемой навахи трещал угрожающе, как «погремушка» гремучей змеи, предупреждающей о нападении: хотя за прошедшие века андалузские нравы смягчились, драки, к несчастью, иногда все же вспыхивали — из-за девушек, карточных долгов, непродуманного слова, дерзкого взгляда или других смертельно опасных мелочей… Потому что кроме национальных ножей рыболовы и виноделы сохранили суровые характеры, резкие манеры и привычку рассчитывать в сложных ситуациях не на закон, а на себя самого. Правда, местные полицейские обладали теми же качествами, да в придачу восемнадцатизарядными «береттами» — то и другое помогало им поддерживать порядок в порту Ауэрто ла Пейро. Да еще мастодонты чести вроде дона Педро, которые всегда стояли за закон и порядок, хотя эти понятия они часто не считали тождественными и понимали по-своему.
— А как ты думаешь — приехал к нам и сразу стал алькадом?[3] — сварливо нравоучал Старый Педро нового жителя — мужчину лет тридцати, неловко стоящего перед авторитетным старожилом и вздумавшего поделиться с ним своими трудностями да попросить совета, как лучше устроиться на новом месте. Такое решение было не очень удачным.
Чужаков здесь не то чтобы не любили, просто особенно не привечали, да и не особенно — тоже: местные отличались консерватизмом, сдержанностью и замкнутостью, склонности заводить новые знакомства за ними не водилось. В Новую Зеландию приезжало много туристов со всего света, они отдыхали, в основном, на Северном острове, где проживало большинство новозеландцев, располагались столица и курортная зона; но желающих остаться на постоянное жительство, как правило, не находилось: слишком далеко от остального мира, вдобавок существовало столь же распространенное, сколь и дремучее убеждение, что в нижнем на глобусе полушарии Земли все волей-неволей ходят вниз головой, хотя этого и не чувствуют… Убежденность часто оказывается сильнее реальности и физических законов: многие приезжие ощущали свою «перевернутость», и им было не по себе, тем более что природные странности тут действительно имелись: например, на Северном острове было теплей, чем на малонаселенном Южном, где находились, в основном, промышленные объекты, сельские хозяйства, деревни маори — исконных обитателей островов и знаменитый грузовой порт Ауэрто ла Пейро, связывающий государство со всем остальным миром. Туристов здесь почти не было, плотность населения низкая, вокруг шестьсот островов, многие — необитаемые, — тихое место, идеальное для того, кто хочет скрыться от шума цивилизованного мира и затеряться в глуши… Но в зрелом возрасте люди, в основном, уже устроили свою жизнь и не склонны менять ее без особых причин… Так что за последние пару лет в порту Ауэрто ла Пейро осели на постоянное жительство только несколько десятков вновь прибывших.
Большинство иммигрантов были малоимущими неудачниками, пригнанными шальным ветром неблагоприятных обстоятельств, и занимались они тяжелым неквалифицированным трудом, для которого среди местных желающих не находилось.
— Поэтому, мучачо,[4] — продолжал Старый Педро, опираясь подбородком на сложенные поверх набалдашника трости ладони, — поработай сначала на угольной шахте, в каменоломне или грузчиком в порту — там всегда нужны рабочие руки… А потом, когда покажешь, чего ты стоишь, будет видно…
Одет был старожил, как и следовало ожидать, в стиле родины своих предков: черный пиджак, брюки и туфли, клетчатая сине-белая рубашка, красный шейный платок, черная шляпа с низкой тульей и твердыми широкими полями, широкий красный кушак, за которым торчала обязательная наваха, размером с локоть в сложенном состоянии. Правда, в современной Испании такой наряд трудно встретить за пределами театральных сцен, но это дона Педро не смущало. Его вообще мало что смущало, и нынешняя роль просветителя мигрантов ему нравилась.
— Образования-то, небось, у тебя нет? И монет, как я понимаю, тоже?
Просвещаемый мрачно развел руками.
— Меня зовут Том, а не какая-то мучача! — обиженно сказал он и пошатнулся. Похоже, что он уже изрядно выпил. — С образованием и монетами чего бы я ехал на край света!
— Вот то-то и оно! Кстати, погляди-ка вон туда…
Иссушенный возрастом палец указал в сторону «Веселого попугая», точнее, на вышедшую из него стройную и красивую брюнетку с прической каре, которая, задержавшись на пороге, говорила что-то почтительно склонившему голову официанту — китайцу по имени Ли.
— Это Оливия Уоллес, провинциальная английская учительница, они с мужем приехали три года назад. Пожили в Австралии, привыкли к климату, изучили местную жизнь, обычаи — они у нас сходны… Только у них было то, чего у тебя нет. Я имею в виду не только образование и деньги! И вот, пожалуйста, — она открыла бар, продает самые вкусные пирожные в городе, и дела идут совсем неплохо!
— Да, у такой бы я поработал официантом, — ухмыльнулся новосел. — А может, еще кое-кем… Муженек ее, небось, тоже не мешки в порту таскает?
— А ты зайди вон в ту дверь, — теперь сморщенный палец указывал на полицейский участок. — Спроси сержанта Уоллеса — это и есть ее муж…
— Зачем мне ее муж? Хотя в участок я собираюсь, хочу взять лицензию на ружье…
— Тебе оно ни к чему. Да и не дадут тебе лицензию. Оружие у нас доверяют только проверенным людям. Экологические законы тут строгие, охота ограничена. Проживи лет пять, тогда с тобой поговорят на эту тему! Наваху купить ты, конечно, можешь, но научиться обращаться с ней вряд ли успеешь, ты уже слишком великовозрастен, — тоном придирчивого учителя сказал дон Педро. — Но к Уоллесу ты все же зайди…
— Зачем мне к нему идти, если у вас такие глупые законы? — возмутился Том. — А как же обороняться?
— Самый глупый закон ограничивает курение, и в этом я готов с тобой согласиться. А насчет обороны… Ты не в Америке! У нас даже птицам бояться некого, поэтому многие не умеют летать! А двуногие хищники сидят в «Злодейском замке»… Не морочь мне голову! Лучше пойди, поговори с Уоллесом! Поделись с ним своими планами насчет Оливии! Только он наверняка выбьет тебе зубы… Во всяком случае, передние — точно!
Старый Педро залился сухим, похожим на карканье, смехом.
— А чего это такого особого у меня нет? — угрюмо поинтересовался приезжий. — Университетского диплома, денег — это понятно… А чего еще?
Старик имел в виду отсутствие ума, но сейчас он так развеселился, что даже не мог ответить, только показал рукой, чтобы назойливый собеседник все-таки зашел в
