Предгубисполкома
тов. Платонов Н.И.
Андрей приблизился к столу «повелителя приемной», дождался, когда очередная телефонная трубка опустится на рычаги, и строго спросил:
– Товарищ Свищов?
Молодой человек поднял на Андрея скорбные светло-зеленые глаза, перевел их на орден Красного Знамени и участливо ответил:
– Да?
– Я телефонировал вам часа два назад. Моя фамилия Рябинин.
Свищов углубился в гроссбух.
– Есть Рябинин! Записаны на четырнадцать пятьдесят пять. Подождите.
Он сорвался с места и исчез за заветной дверью. Появившись через минуту, Свищов оповестил:
– Заходите – не более пяти минут!
* * *
В просторном кабинете, за двухтумбовым бегемотоподобным столом Андрея ждал предгубисполкома Платонов – лысоватый человек средних лет, в белой летней гимнастерке.
Андрей щелкнул каблуками, отдал честь и отрапортовал:
– Командир эскадрона Рябинин, прибыл в ваше распоряжение.
Платонов в удивлении поднял брови. Андрей подошел к столу, достал из кармана пачку документов и положил их перед председателем губисполкома. Внимательно рассмотрев каждую бумагу, Платонов проговорил:
– Та-ак! Следовательно, вы командовали эскадроном, награждены орденом, уволены медкомиссией из армии по ранению и направлены к нам… Хм. А я-то думал – у вас деловая командировка…
Платонов помолчал.
– Прошу прощения за то, что оторвал вас от забот по личному делу, – немного смутился Андрей.
– Почему же! – усмехнулся Платонов. – Сразу видно напористого кавалериста! В нашей стране пока безработица, мест не хватает, но вы – орденоносец… – он заглянул в бумаги, – … комсомолец с восемнадцатого года. Опять же, рекомендация командарма Блюхера имеется… Только почему наш город?
– Видите ли, все мои родственники погибли в гражданскую, здесь проживала тетка, сестра матери; думал, найду, но и о ней, как оказалось, нет вестей, – пояснил Андрей.
Председатель покивал головой:
– Да-а, нелегко складываются судьбы… А что за ранение у вас? Тяжелое?
– Получил ранение головы в бою на границе. Но работать смогу.
Платонов полистал документы:
– Что сказать? Опытных, преданных партии кадров не хватает. Дел невпроворот – индустрию поднимать нужно… Как вы отнесетесь к идее – послать вас командовать одним из цехов машиностроительного комбината?
– Что ж? Будет указание – попробую.
Платонов поднялся из-за стола и подошел к Андрею:
– Мы возрождаем завод «Красный ленинец», у них там нет начальника столярного производства. Рискнете?
– Так точно.
– Вот это по-большевистски! – обрадовался Платонов. – Сейчас же на хозактиве согласую ваше назначение с Трофимовым – это директор завода.
«„По-большевистски!“ Достойный белогвардейского офицера комплимент!» – подумал Андрей.
Предгубисполкома обратился к телефону, поднял трубку и приказал:
– Свищов! Выпиши-ка мандат на имя Рябинина Андрея Николаевича о назначении его начальником столярного цеха к Трофимову, да, на «Красный ленинец», – он оторвался от трубки. – Вы где остановились?
– В гостинице.
– Нэпманскую мошну пополняете? Не дело! Свищов! Отпиши Лаптеву, пусть подыщет товарищу Рябинину квартиру, и – срочно!.. Да, я иду на хозактив, а ты с Рябининым – на завод, покажешь там, что и как, с людьми познакомишь. А за себя Миронову оставь, давай! – Платонов повесил трубку. – Свищов все организует, он парень шустрый. Вечером познакомитесь с Трофимовым – дельный мужик, из старых партийцев.
Он подал Андрею руку:
– Удачи, Рябинин! Придет время – спросим об успехах.
* * *
Свищов и вправду оказался шустрым малым – молниеносно оформил бумаги и отдал распоряжение насчет квартиры.
– Теперь идемте на завод, – объявил он, натягивая картуз.
Они вышли из здания и направились вниз по Губернской. По улице двигался поток совработников – мужчин в толстовках с портфелями в руках и строго одетых женщин с папками под мышкой. Они спешили по делам службы – на собрания, заседания, в комиссии и на встречи с начальством. Они пребывали в привычном, вполне рабочем настроении: на ходу перебрасывались фразами со знакомыми, закусывали бутербродами и покупали у мальчишек-разносчиков газеты.
Устроенные, знающие свое место люди… Андрей подумал, что и у него жизнь налаживается – получена работа, обещали дать квартиру. На душе стало радостно, он улыбнулся и ускорил шаг.
Подобное настроение было летом шестнадцатого, перед отправкой на фронт.
…Последнее лето и последние радости. Новенькая форма, хрустящая пахучая портупея. Уголком глаза видится сверкающая звездочка на золотом погоне.
А в голове еще шумит после выпускной юнкерской попойки… Эх, какое горделивое светлое счастье распирало грудь! Впереди – сражения и подвиги во имя Отечества, славная победа (а как же иначе?), мундир в орденах и карьера!..
Кстати, о мундире. Поначалу грубый фельдфебель повалил его, своего командира, в грязную воронку и, тыча пальцем в заляпанный китель, кричал: «Снарядам и пулям, ваш-бродие, кланяться не зазорно!»; а года полтора спустя он сам швырнул в канаву зеленые, пропахшие порохом боевые погоны. Снарядам и пулям он теперь не кланялся – поклониться пришлось его величеству народу русскому…
Свищов отвлек Андрея от воспоминаний:
– Вы не устали с дороги, товарищ Рябинин? Можно поехать на трамвае.
Андрей посмотрел на серьезное, но простодушное лицо Свищова, на конопатый нос и выбивающиеся из-под картуза рыжеватые пряди.
– Свищов, вас как зовут?
– Коля, Николай.
– Вот что, Коля, давай-ка на «ты». Зови меня Андреем. А на трамвае мы не поедем – пойдем пешком, погода сегодня чудная, да и трамваи у вас в городе слишком переполнены, я видел.
Свищов улыбнулся и кивнул:
– Пешком так пешком, товарищ Андрей! Трамваи у нас, точно, битком набиты, мало у нас пока трамваев. Скоро будет побольше – принято постановление о покупке целых трех штук!
– Коля, расскажи лучше о заводе «Красный ленинец», – прервал его Рябинин.
Свищов запальчиво взмахнул рукой:
– О-о! «Ленинец» – это флагман!
– Флагман?
– Ну, флагман индустрии, самый большой завод в городе. На нем до революции, почитай, человек пятьсот работало. Там была большая разруха, запустение, многое оборудование разграбили во время войны. Но работа возобновилась, начали восстановление. Партсекретарь, товарищ Михеев, – крепкий большевик. Как начнет говорить – заслушаешься! Он был делегатом Восьмого съезда партии, встречался с Лениным! Комса[1]тоже на «Ленинце» мощная – пятьдесят человек. Рулит ячейкой Санька Самыгин, ох, веселый парень, фронтовик, воевал с Врангелем. Девчонок на заводе мало – ячейка мужицкая. Тебе там хорошо будет. Они недавно знаешь, какой диспут с оппозицией устроили? Сражение! Ванька Лабутный как вышел, как начал троцкистов клеймить! И все ленинскими цитатами по памяти! Они – слово, а он – цитату; они опять за свое, а Ванька их цитатой – хрясь! Вот голова, не смотри, что только вчера читать научился. Зато в школе политграмоты был лучшим…
