беру их на свои руки», – писал Николай.
Царь видел в Пушкине опасного «вождя вольнодумцев» и впоследствии уверял, что «мы насилу довели его до смерти христианской», что не соответствовало, конечно, действительности, ведь ещё до получения царской записки поэт послал за священником, чтобы причаститься. Однако Николай I выполнил все обещания, данные умирающему поэту. Самодержец распорядился:
1. Заплатить долги.
2. Заложенное имение отца очистить от долга.
3. Вдове пенсион и дочери по замужество.
4. Сыновей в пажи и по 1500 рублей на вое питание каждого по вступление на службу.
5. Сочинения издать на казённый счёт в пользу вдовы и детей.
6. Единовременно 10 000 рублей.
Но и после смерти Пушкин продолжал оставаться жертвой светской суеты. В храм на отпевание пускали только по билетам. Присутствовал весь дипломатический корпус, многие сановник. Случилась давка. У покойника отрезали куски от одежды, волосы, клали в гроб перчатки. «А дамы, – пишет в своих воспоминаниях М.Ф. Каменская, – так даже ночевали в склепе…»
Какое такое поприще?
Сообщение о кончине великого поэта было опубликовано лишь в одной газете: «Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». Его написал ее редактор Андрей Краевский: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине великого поприща…»
Но уже на следующий день редактор был приглашен для объяснений к председателю цензурного комитета князю М. Дундукову-Корсакову.
– Я должен вам передать, – сказал он Краевскому, – что министр крайне, крайне недоволен вами! К чему эта публикация о Пушкине? Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного, не занимавшего никакого положения на государственной службе? Ну, это еще бы куда ни шло! Но что за выражения! «Солнце поэзии!» Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался… в середине своего великого поприща!» Какое это такое поприще?»
Князь уже после смерти поэта словно хотел отомстить ему за злую эпиграмму, которую тот сочинил про него:
В Академии наук
Заседает князь Дундук
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь,
Почему ж он заседает?
Потому что ж… есть!
Памятники рукотворные
Пушкин сам своими стихами «памятник воздвиг себе нерукотворный». Но много, посвященного поэту, в Петербурге воздвигли и другие. Первый – временный гипсовый бюст – был поставлен в 1881 году в сквере на Пушкинской улице. Затем на его месте в 1884 году был воздвигнут бронзовый памятник во весь рост по проекту А. Опекушина. Позднее монументы и памятные знаки, посвященные русскому гению, появились в Царском селе, на месте дуэли Пушкина на Черной речке, во дворе дома на набережной Мойки, где он жил, а в 1957 году открыли замечательный памятник поэту работы М. Аникушина на площади Искусств. Мемориальные доски с именем Пушкина установлены на набережной Фонтанки, на Галерной, на набережной Кутузова, во дворе дома на Мойке, где он жил. Именем Пушкина названы улица в центре Петербурга и ряд других улиц в Пушкинском, Павловском, Колпинском, Курортном и Красносельском районах.
Словом, трудно найти другого поэта, которому было поставлено повсюду столько памятников, не только в Петербурге, но и в других местах. Говорят, что монумент Пушкину воздвигнут даже в Эфиопии. Правда, на пьедестале написано: «Нашему поэту». Недавно бюст Александру Сергеевичу установили в Греции, на знаменитой горе Парнас в Дельфах. А в Михайловском в 2000 году поставили монумент судьбоносному зайцу, который, как известно, спас Пушкина. Он представляет из себя верстовой столб с надписью «До Сенатской площади осталось 416 верст» и с фигурой сидящего на нем зайца. Когда поэт мчался в Петербург, где начинался бунт декабристов, дорогу ему перебежал заяц. Веривший в приметы поэт тут же повернул обратно…
Все было не так
Но вот при жизни великому поэту памятники не ставили. Даже родители Пушкина, как уже было отмечено, не любили своего сына. «Третьестепенными французскими поэтами Пушкины восхищались, а в своей семье просмотрели гения», – писала, как мы уже отмечали, в книге «Жизнь Пушкина» А.Тыркова-Вильямс. Просмотрели гения и другие.
Не имел успеха пушкинский журнал «Современник», где печатались не только его шедевры: «Скупой рыцарь», «Капитанская дочка», «Медный всадник», но и стихи Тютчева, Лермонтова, Жуковского, повести Гоголя. В 1836 году вышло четыре тома. Первый том был издан тиражом в 2400 экземпляров, но из них раскупили не более трети. В результате тираж четвертого снизился почти втрое. После смерти поэта у самого интересного в истории русской литературы журнала осталось всего 233 подписчика. Впрочем, у журнала «Европеец», где Пушкин тоже печатался, было всего 50 подписчиков.
Что ж читали тогда в России? Уже забытых сегодня Марлинского, Булгарина, Греча, Полевого, легковесные «дамские» романы французских сочинителей, приключения бывшего каторжника Видока – прообраз нынешних детективов. За два века до господства гламурного «мыла» вкусы большинства публики, мало чем отличались от нынешних.
Выше всех поэта, пожалуй, оценил в то время все-таки Николай I – тот, кого в советские времена считали чуть ли главным организатором заговора по его уничтожению. «Знаешь, – сказал Николай жене после встречи с Пушкиным, – сегодня я разговаривал с самым умным человеком России». Император, как мы уже писали, назначил после смерти поэта щедрое пожизненное содержание его семье. Чего потом не сделал ни один советский правитель для родственников рано ушедших из жизни или покончивших с собой знаменитых поэтов и писателей.
Всю жизнь страдал
Всю свою жизнь Пушкин жестоко страдал, но не столько от дерзких ухаживаний за его женой, сколько от непризнания в обществе подлинного значения его творчества. Ведь в те времена не было ни премий, ни других знаков отличия для литераторов. Никто им не давал орденов, не сажал в президиумы. Каково же было быть гением, сознавать это и видеть, что другие этого не признают?
Ведь даже «специалисты», литературная критика того времени вовсе не всегда хвалили Пушкина. Когда поэт напечатал гениального «Бориса Годунова», влиятельный журналист Надеждин отозвался на это едким памфлетом:
«Бориса Годунова»
Он выпустил в народ.
Убогая обнова,
Увы! на новый год!
Даже его друг по лицею Кюхельбекер поставил «Годунова» ниже всеми давно забытых пьес Кукольника. Если его не понимали и не ценили друзья и коллеги-литераторы, то, что же говорить об остальных?
Спорили даже о его внешности. «Невозможно быть некрасивее его: это смесь наружности обезьяны и тигра», – написала однажды внучка Кутузова Дарья Фикельмон, увидев Пушкина впервые у себя в салоне. Хотя дальше у той же Фикельмон в той же записи
