моя спальня. Не сказать, что скромная, но поменьше нашего дома, конечно.
Я скидываю ноги с кровати и шевелю пальцами. Удивительное чувство легкости. Вроде мне твердили, что я провалялась без сознания пару дней, но я давно не чувствовала себя так прекрасно. Встаю и наслаждаюсь тем, что тело не тянет вниз, спина не ноет, глаза прекрасно видят.
Чтобы еще лучше прочувствовать ощущения, я даже несколько раз приседаю, осматриваю тело. В ту штуку, которую я приняла за зеркало, ничего нормально не рассмотреть — это больше похоже на отполированную ложку. Похоже, в этом мире (если допустить, что я не в палате для сумасшедших) не так уж хорошо с производством. Я смогла увидеть только фигуру со светлыми волосами. Не седые, как у меня, а приятного оттенка блонд. Что ж, допустим. Что еще есть в комнате?
Какое-то подобие косметики на туалетном столике. Пользоваться ей пока не рискну. Во-первых, когда я в последний раз красилась? На свадьбу дочери? Это было пятнадцать лет назад. А во-вторых, мало ли из чего ее тут делают. Попадется пудра из свинца — и отравлюсь. А что это на стенах, кстати? Алые узоры — вообще заметила, что тут все, от элементов одежды до декора, выполнено с этим цветом. Но сейчас даже рада, что именно алый — вот был бы зеленый, и нужно было бы бежать отсюда как можно дальше. Когда там добавляли мышьяк в зеленые обои, чтобы поярче было? В Викторианской эпохе? Мне повезло, зелени в комнате не обнаружено.
В последнюю очередь подхожу к окну… Россия-матушка, да мы реально на севере! Все в снегу, деревьев нет. Из моей комнаты видно дворец, в котором я нахожусь, и размах поражает: он тянется на целый километр, не меньше. И действительно похож на Петергоф, только все не в золоте, а с ледяным налетом. А в комнате-то тепло. Как они топят помещения, чтобы я совсем не чувствовала холода?
В комнату тихонько стучатся и без разрешения заходит Лисса с подносом.
— Госпожа, ваш завтрак, — объявляет она. — Ой, вы уже поднялись? Куда вам поставить?
Я киваю на туалетный столик и подхожу разведать, что сегодня на завтрак. Несколько яиц, пучок зелени, твердый хлеб, который с виду похож на засохший.
— Напомни, Лисса, какой у меня статус? — прошу я.
— Графиня.
Не так я себе представляла графскую пищу. Нет, конечно, я не требовательная, но тут выглядит как-то совсем скупо.
Лисса, похоже, видит мое недоумение и отвечает на немой вопрос:
— У нас который год неурожай, госпожа. Вы же…
Она замолкает, будто чуть не сболтнула что-то лишнее.
— Я же что?
Лисса мнется и в итоге выкручивается:
— Граф Риввард ходит в военные походы, чтобы обеспечить наше графство золотом. На него мы закупаем еду, пока проблема не решится. Засуха длится уже много лет, и это единственный способ хоть как-то прокормить местных жителей.
— Засуха? — Я оглядываюсь на окно, в котором видела снежный двор. — Какое сейчас время года?
— Лето, конечно. Госпожа Леотта, Маррион предупредил, что вы, должно быть, ударились головой и получили проблемы с памятью. Если вам что-то непонятно, не стесняйтесь спрашивать у меня. Но вот другим… лучше бы об этом не знать.
— Что, даже моему мужу? — Я ухмыляюсь от того, как странно это звучит. «Мой муж»! Лет тридцать эти слова не произносила.
— Ему особенно. Вы же знаете… хотя, наверное, не помните. Его лучше не гневить.
Ага, я не просто замужем, а замужем за каким-то тираном, судя по ее реакции. Ладно, с этим разберемся позже. Наскоро завтракаю. Сегодня, похоже, еще много дел, и первое и главное из них — убедиться, что с Сашей все в порядке.
Не знаю, кто такой порцией мог бы наесться. И еще страшнее думать о том, что если даже графине подают такой скромный набор, то чем питаются остальные?
— Я готова, кладу ложку на поднос и встаю. — Идем к Лесандру!
— Хорошо. Давайте помогу вам одеться, госпожа.
— А я что, по-твоему, сама не справлюсь?
Оказалось — не справлюсь. Корсет, который на меня напялили, завязывается сзади и не дает свободно дышать. Но в целом это должно выглядеть симпатично, хоть и нет нормального зеркала, чтобы оценить: черный корсет с красными шнурками, в меру пышное платье — похоже, не бальный вариант, а вроде как немного домашний, — и сверху белый полушубок, прикрывающий плечи. Сносно, я ожидала совсем уж неповоротливый костюм.
Выхожу вслед за Лиссой в коридор… И дальше иду с разинутым ртом, потому что теперь втройне чувствую, будто попала в сон. И я тут, видимо, главная принцесса, иначе откуда такой дворец? Гладкий отполированный пол с геометрическими узорами, все стены сплошь украшены картинами или какими-то знаменами. Прежде чем выбраться на улицу, мы проходим несколько залов, в которых, как минимум, поместилось бы несколько банкетных ресторанов. Где-то, видимо, есть и служебная часть, но парадная выглядит потрясающе.
Встречающиеся нам слуги кланяются мне, а я — не знаток этикета и не уверена, что должна делать это в ответ. Служанки одеты, как и Лисса, в более простые платья, чем у меня, но повсюду наблюдается цветовое единство.
— Красный, черный и белый — что-то вроде родовых цветов нашей семьи, так? — спрашиваю я у Лиссы.
— Да, госпожа. Вы начинаете вспоминать?
— Считай, что так.
Конечно, ничего я не вспоминаю, просто догадалась, тут только слепой бы не заметил.
Ворота, ведущие из дворца, дверями никак не назвать — огромные такие, в них целый слон пройдет без проблем. Иногда в убранстве встречается золото, и при всей моей нелюбви к этому металлу, с оттенками красного он выглядит бесподобно и дорого.
Хотя и непонятно, почему Лисса говорит о голодающих людях и моем «бедном работяге муже», если во дворце столько драгоценных вещей? Что-то тут не так. Да и ручки у некоторых дверей стерлись до подозрительно-черного цвета.
— Это латунь? — интересуюсь я, указав на ручку ворот.
— Да, госпожа.
— Тогда понятно.
Беспощадный пафос. Как нацепить на дешевый телефон значок айфона — Санька постоянно жалуется на «дураков-одноклассников», которые так делают. Похоже, не так уж наш род и богат. Скорее, дворец сохранил остатки былой роскоши, которую мой супруг Риввард не в состоянии поддерживать.
Улица встречает меня теплой — для зимы — погодой. Снег, яркое солнце. Мы выходим на задний двор — здесь пусто, как в ледяной пустыне, ни одного деревца. Зато есть скульптуры из мрамора или камня, облупившиеся от старости. Юные девы и воины, которые стояли здесь когда-то, теперь потеряли руки, головы или части
