виды чугунную ванну с отбитой местами эмалью.
— Здесь у нас кухня, — пояснил Леонид, заведя квартиранта в просторное помещение с выкрашенными в цвет фиолетовых чернил стенами с четырьмя газовыми плитами, стоящими в ряд у стенки. — Можно пользоваться вон тем столиком в углу, — показал он рукой.
В это время из-за соседней двери послышался шум сливного бачка, стукнула щеколда, и из уборной в коридор вышел сосед Коробов. Леонид Андреевич, ожидая неприятностей, мысленно чертыхнулся. Так и есть: вместо того чтобы отправиться прямиком в свою комнату, Василий Иванович решительно двинулся в кухню. Значит, объяснений не избежать.
Беспокоился Леонид не зря; демонстративно имитирующий образ типичного офицера-отставника, в меру, но регулярно пьющего и старательно следившего за исполнением всеми вокруг основной армейской заповеди: «во всем должОн быть порядок», — Василий Иванович Коробов, на самом деле, служил в конвойных войсках, охранявших колонию особого режима, и все соседи, включая Леонида Андреевича, об этом знали. Правда, благодаря полупрозрачным намекам соседа на участие в сражениях невидимого фронта, об истинном характере его служебной деятельности никто не расспрашивал, предпочитая делать вид, что верят в его доблестное армейское прошлое. В настоящее же время Коробов пребывал на заслуженном отдыхе, досаждая по мере сил соседям по коммуналке. Дело в том, что Василий Иванович, обладая массой свободного времени и считая возможным вмешиваться во всё и вся, взял на себя этакую роль унтера Пришибеева, активно устанавливая порядки общежития в квартире и следя за их соблюдением. Соседям такое положение вещей, естественно, не нравилось, но связываться с Коробовым они остерегались, зная, что пенсионер запросто может подстроить какую-нибудь пакость.
Вот и сейчас, застукав Леонида Андреевича, водящего по квартире в неурочное время постороннего мужчину, Василий Иванович не мог не вмешаться. Встав в узком проходе между столами и выставив вперед обширный живот, так, чтобы выйти из кухни, не задев его, было невозможно, Коробов стал молча разглядывать незнакомца.
— Добрый вечер, — приветствовал его квартирант.
— Какой там вечер? — ворчливо отозвался сосед. — Ночь на дворе.
— Разрешите мне пройти, — ничуть не смутившись, попросил незнакомец.
— Вы, гражданин, кем таким будете? — изобразив на лице подозрительно-бдительную гримасу, спросил сосед, даже не подумав посторониться. — А то ходите здесь, рассматриваете…
— Это мой родственник… дальний… — поспешил ответить Леонид.
Жильцов Леонид Андреевич всегда выдавал за приехавших на время родственников, поскольку сдавать комнату в коммунальной квартире можно было только неофициально. Соседи, конечно, все прекрасно понимали, но сделать ничего не могли.
— А фамилия-имя-отчество у твоего «родственника» имеется? — не унимался Коробов.
Леонид Андреевич открыл было рот, чтобы ответить, но осекся, только сейчас сообразив, что абсолютно ничего не знает о квартиранте; он даже имени его спросить не догадался. На осторожного до пугливости Леонида это было не похоже; обычно он первым делом старался выяснить, что из себя представляет кандидат в жильцы, тем более что, сдавая комнату, он уже неоднократно попадал впросак.
— Меня зовут Викентий Львович Хайзаров, — представился квартирант. — Могу паспорт показать, если, конечно, вы уполномочены проверять документы… — мужчина с готовностью полез во внутренний карман пальто.
— Ну я… для порядка… — невразумительно промямлил Коробов.
Под обволакивающим взглядом незнакомца хамоватый сосед даже несколько смешался и, чтобы скрыть это досадное обстоятельство, он вытащил из кармана брюк помятую сигаретную пачку и стал шарить глазами по кухне на предмет пепельницы.
Рука незнакомца, появившаяся из складок пальто, внезапно вспыхнула металлическим блеском, и перед носом Василия Ивановича появился громоздкий портсигар желтого металла с монограммой из мерцающих тусклым светом камней.
— Прошу вас, — щелкнув крышкой портсигара, сказал назвавшийся Викентием Львовичем Хайзаровым мужчина.
Леонид Андреевич невольно залюбовался красивой вещицей в холеных пальцах потенциального квартиранта.
Коробов тоже уставился на портсигар и даже потянулся к нему, чтобы взять сигарету, но в последний момент внезапно отдернул руку, как будто обжегшись.
— Свои курю, — буркнул сосед, нехотя отступив вглубь кухни, освобождая дорогу.
Оказавшись в коридоре, выдохнувший с облегчением Леонид Андреевич робко спросил у незнакомца:
— Ну как? Вам понравилось?
— Вы, как я понял, тоже здесь живете вместе с… милой старушкой? — задал встречный вопрос Викентий Львович.
— Верой Фёдоровной, — подсказал Леонид. — Вон там наша комната: в конце коридора налево.
— Вы не против, если я взгляну?
— Да… конечно…
Насторожившийся после столь странной просьбы Леонид Андреевич тем не менее провел Хайзарова в их с тетей Верой комнату. Комнатушка, в которой они ютились, была совсем маленькой, да еще и полутемной, с узким окошком в одну створку, смотрящим прямо на глухую стену соседнего дома. Узкие стенки были оклеены теми же линялыми обоями, что и большая комната, а из мебели тут имелись две металлические кровати с панцирными сетками, небольшой стол, шкаф и пара стульев. Причем небогатая обстановка комнаты занимала практически все свободное пространство. На одной из стен висели несколько выцветших фотографий в узеньких рамках и большой, в массивной раме из толстого багета фотографический портрет бравого командира Красной армии со всеми положенными атрибутами: фуражкой со звездой на околыше, пистолетной кобурой на поясе, шашкой и брюками галифе.
— А это что за дверь? — спросил Викентий Львович, кивнув на выглядывающий из-за шкафа дверной проем.
— Выход на черную лестницу, — ответил Леонид. — Когда-то это была комната для прислуги с отдельным входом. Дверь заколочена, да и черной лестницей давно никто не пользуется.
— Понятно… — протянул Викентий Львович, оглядываясь по сторонам.
— Ну так как? — посмотрев в газа Хайзарова просительным взглядом, спросил Леонид. — Будете снимать комнату?
— Буду, — ответил тот. — Только мне больше нравится вот эта комнатка. Я бы хотел снять именно ее, если вы не против, конечно, — огорошил Леонида Андреевича квартирант. — Готов платить ту же стоимость, что и за большую, — добавил он, заметив вытянувшееся от удивления лицо хозяина.
— Но она же темная совсем… — пролепетал донельзя обескураженный Леонид. — Впрочем, если вам здесь больше нравится, — тут же спохватился он, — то пожалуйста…
— Вот и отлично. Двух дней вам хватит, чтобы перенести вещи? Сегодня среда; я приду в пятницу вечером, примерно в пять-шесть часов пополудни.
Леонид Андреевич молча кивнул, все еще хлопая глазами от удивления, вызванного, мягко говоря, странными предпочтениями квартиранта.
— Тогда позвольте мне откланяться, — сказал Викентий Львович. — Вот
