кряхчу и она тут же встает.
— Что произошло? Там тебя кто-то избил? Мать? — она засыпает вопросами и меня немного передергивает.
Если бы…
— Я ее даже не видела. Не важно. Я жива и здорова. Проехали. Ты завтра привезти мои вещи, пожалуйста. Я поеду сразу в универ, а потом сразу на автовокзал или вокзал. Я пока не решила, — решаю сразу сказать, потому что тянуть больше нельзя.
Было же предчувствие о том, что нельзя к ней. Так вот почему я не послушала?
— Это ты что удумала? — она сразу хмурится и придвигается ближе. Хочет взять за руку, но тормозит, потому что она в гипсе. — Это из-за отца? Ой, даже не отвечай. Вижу по лицу, что из-за него. А ты не смей! Он же как змей, закидывает удавку и начинает душить. Нельзя поддаваться. Да взрослый. Да сильный и опытный. Но ты мой гость, а он всего лишь тут временно. Ему через месяц уезжать. Так что успокойся. Я все улажу, а ты лечись. К тому же куда ты поедешь? А? Ты дышишь как астматик. Смотреть страшно, тебе отдых нужен и покой. А не вот путешествия на свою задницу. Договорились? ОЙ, да я даже спрашивать тебя не буду.
— Карин. Ты меня вообще не слышишь?
Я понимаю, что она сейчас не примет мое решение. Но все же должна. Я не могу жить с ними…
— Нет. Не хочу и не буду. А ты не глупи. Вот тебе витамины и пельмени жареные, твои любимые. Специально стояла и готовила. А ты меня расстраиваешь! — она открывает контейнер и передает мне.
— Спасибо, дорогая, — забираю аппетитно пахнущую еду и кладу один пельмень в рот. Для Карины это и правда подвиг. Она не готовит, проще заказать, чем тратить время и стоять у плиты. — Ради меня изменяешь своим принципам?
— Да, особенно когда папа сказал, что ты останешься в больнице, а мне запретил приезжать. Я решила отвлечься и приготовить, а потом привезти вкуснятину.
— Спасибо, — становится совестно из-за своих слов. — Но остаться…
— Нет. Останешься. По крайней мере, пока не вылечишься. Понятно? И не спорь. Я выхожу тебя, а потом как горная лань поскачешь куда хочешь. Но прошу, подумай обо все. Не стоит бросать учебу. Доучись, а потом переведешься. Тебе же мой план нравился, — Карина так пронзительно смотрит, что я киваю на автомате. — Поэтому не обращай внимание на отца. Завтра я за тобой приеду и заберу домой. А сейчас пора в универ, скажу, что тебя неделю не будет. Справку тебе дадут, — она наклоняется и чмокает в щеку.
И убегает.
Девочка — ураган. И как мне не обращать внимание на ее отца, если стоит мне его увидеть, как в голову мысли непристойные лезут? Мне, кажется, мы с ним не сможем ужиться рядом. Он и правда взрослый и сильный, а еще… руки у него такие красивые…
Боже о чем я только думаю?
Точно, я просто буду его стараться не замечать. Без Карины дома не появляться. И все будет тогда нормально. Его я точно интересовать не буду, а вот со своими мыслями и фантазиями. Я точно справлюсь.
Телефон вибрирует и я с трудом тянусь к нему, он лежит на тумбочки и чуть не рассыпаю пельмени по кровати. Перехватываю их и смотрю, кто мне присылает сообщения.
Номер не знаком, но почему-то сердце начинает грохотать в горле. Судя по первым словам я догадываюсь кто его прислал.
“Плохо справилась. Пробуй еще. Или я решуэту проблему иначе!”
Да почему он ко мне привязался? Я же не плохая…
“Прекратите. Я ничего плохого не делала. И вы меня совсем не знаете!”, — отвечаю ему и сжимаю телефон в руках. Его поведение злит меня и обижает.
“ Договорились, уделю пару ночей, чтобы узнать близко!” — я несколько раз перечитываю его сообщение и меня бросает: то в жар, то в холод.
Это что он мне предлагает?
Глава 4
Я в больнице не нахожу себе места. Просто потому что у меня никак не выходят слова отца моей лучшей подруги.
Как он вообще мог такое написать?
Я не могу сидеть, лежать. Мысли только о том, как отец моей подруги прикасается ко мне.
Это дикость.
Причем нереальная.
Как только выписка находится в моих руках, я могу покинуть эту больницу. Но ноги не идут. Я тяну время и не хочу спускаться у подруги. Как я вообще посмотрю ей в глаза? Дверь открывается и на пороге стоит Карина.
— Боже, Амель. В гроб краше кладут. Может ты останешься еще тут?
— А можно? — уточняю, потому что совершенно не готова к встрече с ее папой.
Может это у него те своеобразное чувство юмора. Но от этого не легче.
— Можно, конечно. Сейчас папе наберу и он все сделает, — Карина достает телефон и пару кликов набирает отца, пока до меня доходит, что она хочет сделать.
Я выхватываю ее телефон и дрожащими пальцами отклоняю звонок. Подруга смотрит на меня, как на умалишенную.
— Не надо, — хочу прикусить губу, но вздрагиваю и чуть не роняю телефон.
Сейчас звонит ее папа. А я сжимаю трубку и боюсь даже пошевелиться.
— Все ясно! Это из-за него ты не хочешь ехать? Что он тебе сказал? А? Запретил дружить?
Я понимаю ее настрой. И прекрасно вижу результат. Останусь крайней — я. Они — семья, поругаются и помирятся. А мне рядом с ними никогда не быть рядом.
— Нет, просто правда плохо чувствую себя. Ночь не спала. А твой папа не причём. Я не хочу его напрягать, — отмахиваюсь, а Карина забирает телефон и отвечает на звонок.
— Я забираю Амелию и еду домой. Ужин с нас, с тебя вино. Ждем, папуль, — дерзко отвечает ему и сбрасывает вызов.
Блин. Как у нее смелости хватает? Я только смотрю на него и вся трясусь. Но сразу видно, что на его дочь. Вылетая. Такая дерзкая и смелая.
— Все, поехали. Будем готовить ужин, под твоим руководством. Познакомимся поближе, — от ее поближе мурашки по коже. Потому что вспоминаю ее отца и вижу его далеко не в одежде.
— Может все же я поеду?
— Нет, даже не обсуждается.
Карина хватает пакет и тянет меня за руку. Я поддаюсь, потому что с этой девчонкой по-другому не работает. Или у меня просто не хватает внутреннего стержня в борьбе с ней.
Мы спускаемся, идем в магазин и Карина кидает все в корзину. Буквально все. Что видит.
