ты едва справляешься сам».
Я улыбнулся сквозь смущение. Она не ошиблась.
«Да, я… я просто имел в виду…»
«Я в порядке», — сказала она, затянувшись напоследок сигаретой и бросив ее в раковину за собой. «Но спасибо, что спросил, ты просто прелесть».
«Все это часть полного комплекта, которым являюсь я».
Она рассмеялась, пустила воду, чтобы затушить сигарету, затем повернулась ко мне и сложила руки на груди, сжимая свои сиськи так, что мне вдруг стало тесно в джинсах. «Тебе лучше уйти», — сказала она. «Обычно он не приходит раньше полудня по пятницам, но никогда не знаешь».
Я хотел пересечь комнату и поцеловать ее на прощание, но мы оба знали, что если это произойдет, то я останусь здесь еще на пару часов, поэтому я улыбнулся и слегка помахал рукой. «Увидимся».
Адель кивнула. «Пока, Сонни».
«Будь умницей».
«Я постараюсь», — сказала она с лукавой улыбкой. «Но гораздо веселее быть плохой».
Кто бы мог с этим поспорить?
Глава 2
У меня была машина, красный кабриолет VW Rabbit 1984 года. Это был кусок дерьма, но я его любил. Она не только более-менее надежно перевозила мою задницу, но и, откинув верх, летела по шоссе Мид-Кейп в теплые месяцы, что было одной из последних радостей в моей жизни. Тридцать шесть миль двухполосного шоссе, окруженного лесом, проходили от моста Сагамор, по сути, до самой оконечности Кейп-Кода. В то лето, а это было начало июня, а значит, только начало летнего и туристического сезона, когда пробки становятся невыносимыми, как бы банально это ни звучало, не было ничего лучше, чем охладиться и проветрить голову, мчась на максимальной скорости по этому шоссе с ветром в волосах. Не знаю, чувствовал ли я себя когда-нибудь более живым, чем тогда, когда делал это, но я знаю следующее: Я никогда не чувствовал себя таким свободным.
Поскольку машина не отличалась особым вкусом, я никогда не беспокоился о том, что ее могут угнать, поэтому летом нередко оставлял ее припаркованной с опущенным верхом на улице или на крошечной подъездной дорожке вдоль моего дома.
Я жил в Баззардс-Бей. Это небольшое прибрежное местечко длиной двадцать восемь миль и шириной восемь миль с населением чуть меньше четырех тысяч человек, являющееся последней остановкой перед Кейп-Кодом. Он является частью города Борн, штат Массачусетс, и, как следует из названия, представляет собой залив Атлантического океана. В межсезонье здесь тихо, а летом — типичная приморская туристическая ловушка, но она не такая сумасшедшая, как некоторые места на Кейпе, и обладает прохладной атмосферой, которая мне всегда нравилась.
Мое жилье было одним из дюжины или около того коттеджей, построенных вдоль канала. Двухкомнатный, с одной ванной, мини-кухней, каморкой со встроенным баром и небольшой, но симпатичной верандой, он имел задний двор, похожий на почтовый ящик, и небольшой сарайчик, где я хранил свои инструменты, газонокосилку и лопаты. Все это было устаревшим и немного тесным даже для одного человека, но это было мое, и я был счастлив. Может быть, лучше сказать «комфортно». Я давно не был по-настоящему счастлив.
В общем, я припарковал машину на подъездной дорожке с опущенным верхом, как делал тысячу раз до этого, и больше ни о чем не думал. Не то чтобы в этом районе не было преступности, но ее было не так уж много, даже в летние месяцы, когда население увеличивалось и вокруг было полно незнакомцев. У меня никогда не было взлома, и машину не угоняли.
В то утро я вернулся домой от Адель около одиннадцати тридцати. Быстро проверив почту, все счета и мусор, я переоделся в другую пару джинсов и свежую рубашку, почистил зубы, выпил еще пива, затем схватил телефон и плюхнулся на диван. Пробежался по электронной почте и текстовым сообщениям, но ничего не пришло от тех, от кого я хотел бы получить весточку, поэтому я взял пиво номер три, включил телевизор и настроился на «Охотника на оленей» на одном из киноканалов.
Прямо посреди бесконечной сцены свадьбы экран стал черным.
Я сел и стал возиться с пультом. Появилось сообщение, что мне нужно немедленно позвонить в компанию DirecTV. Вздохнув, я набрал номер, высветившийся на экране. Ответил автоматический голос и напомнил, что я просрочил счет на два месяца. Для восстановления обслуживания я должен был внести пару сотен баксов дебетовой или кредитной картой прямо здесь и сейчас, или же я мог идти на хрен.
Поскольку двух сотен долларов у меня не было, пришлось идти на хуй. Отключив звонок, я выключил телевизор и отбросил пульт в сторону. Пока он отскакивал по диванным подушкам, я допил остатки пива, выкурил косяк, а потом сидел, как бесполезный кусок дерьма, в который, как я был уверен, я превратился.
Это был тяжелый год.
Мне было сорок шесть лет, и я был на мели. С тех пор как Лейла уехала, ничего не ладилось. Когда она была рядом, все было не так уж и хорошо, но все было гораздо лучше, чем сейчас. Единственная женщина, которую я любил больше, чем на выходные, Лейла была либо лучшей, блядь, вещью, которая когда-либо случалась со мной, либо абсолютной худшей. Ее не было уже год, а я все еще не был уверен. Я изменил всю свою жизнь ради нее, ради нас, и хотя в долгосрочной перспективе я все еще верил, что это к лучшему, когда все не сложилось так, как мы оба надеялись, она уехала, едва попрощавшись. Восемь лет вместе, и вот так она ушла. Я все еще скучал по ней, и, как бы она ни огорчила меня своим уходом, если бы в тот момент она вошла в дверь и сказала, что хочет вернуться, я бы согласился, прежде чем она закончила спрашивать.
Подавленный, я решил прокатиться. Какого черта, по крайней мере, у меня был бензин.
Ключи были у меня в руке, когда зазвонил телефон. Взглянув на экран, я увидел, что это мой друг Крэш. Я подумал, не отправить ли его на голосовую почту, но когда речь шла о Крэше, я никогда не мог быть уверен, что он просто проверяет, не
