— это не бомба, но после всего увиденного я был готов поверить, что именно так и взрывается ядерный реактор. Вид на небо над ближайшим городом закрывала казарма и мне совершенно не хотелось узнавать, не взбухает ли над ним ещё один ядерный гриб: всё-таки город большой: три миллиона жителей, и он вполне мог стать жертвой неизвестного агрессора.
Связь. Нам нужна связь.
— Серый, ты свой телефон случайно прихватить не успел?
Любые устройства, включая переговорные, по закону вживлять в мозг раньше двадцати пяти лет было запрещено, да и не рекомендовалось никому, кроме недееспособных людей, которые могли общаться лишь одним способом — через эти самые вживлённые устройства, поэтому мы пользовались стандартными накладками, крепящимися на любой части головы и транслирующими экран изображения и виртуальные динамики прямо перед лицом и ушами соответственно, но при этом как и их древние прототипы, нуждающиеся в регулярной подзарядке. Мой, как раз сейчас лежал на зарядном устройстве где-то там в казарме.
Вместо ответа Зубров просто повернулся ко мне правой стороной, показывая накладку: круглую тонкую гибкую пластинку, диаметром в два сантиметра, закреплённую за его ухом, только что-то с ней было не так. Я протянул руку, ткнул в неё пальцем и тут же дёрнулся назад, так как та рассыпалась мелким серым пеплом, запорашивая моему товарищу и ухо, и часть плеча.
— Нет связи, — подтвердил мои догадки сосед, ничего нету: ни в интернет выйти не могу, не связаться ни с кем, такое чувство, что как будто всё сдохло. Я показал ему испачканный палец и подтвердил:
— Действительно сдохло, вот все что от твоей связи осталось.
— Так что делать будем?
— То, что нам и сказали: будем искать оружие, броню, еду и, главное, укрытие. Хотя нам, вроде бы, сказали, что безопасных мест нет, но мы начнём с главного. Давай за мной…
Не договорив, я судорожно застегнул последнюю пуговицу на штанах, перехватил так и не выпущенную из рук табуретку и ринулся через плац туда, где около забора сгрудилась небольшая группа военнослужащих. Большинство из них рядовые так и продолжающие щеголять в одних трусах, видимо, непонятная напасть застала их в койках, но был там и дежурный офицер, правда без головного убора, но в остальном при полном параде. Стараясь не думать о том, что за нанесение тяжёлых физических травм офицеру меня могут посадить лет на двадцать, я размахнулся и со всей дури врезал его сбоку по ноге в область колена. Да-да, не по голове, я ещё был не готов к этому, но и так раздавшийся громкий хруст и безмолвное падение одетого в форму тела заставила меня на миг замереть и покрыться ледяным потом, но увидев всё тоже изменённое лицо, я пришёл в себя, двумя ударами перебивая тянущиеся ко мне руки. Сзади меня только тихо охнули, но ввязываться Зубров не стал, лишь странно спокойно спросил:
— Что дальше?
Отвечать я не стал, просто наклонился, наступив на тянущуюся ко мне руку и срывая с упавшего кобуру, искренне поблагодарив бога за то, что она оказалась не пустой.
— Что застыл? Снимай с него одежду.
— Что?
— Что, что, — зло буркнул я, — так и будешь в одних трусах носиться? Если доживём до ночи, будет прохладновато. Или за своим в казарму побежишь?
Зубров с сомнением посмотрел на туго затянутый ремень, удерживающий штаны офицера, на вывернутую в бок ногу и слегка побледнев качнул головой:
— За своим… за своим схожу.
— Подожди, пойдем вместе, я сейчас.
Я отпихнул в стороны тянущийся ко мне руки со сломанными пальцами, быстро обшарил карманы, найдя там два золотых червонца, маленький перочинный нож и пачку магнитных и обычных ключей.
— Давай бегом, время утекает, а нам ещё надо в оружейку успеть. Пошли.
Я на ходу вытащил магазин, убедился, что он полный, снял предохранитель, оттянул затвор. Лучше нечаянно прострелю себе ногу, чем в самый ответственный момент пистолет окажется не в рабочем состоянии. Ещё бы пальнуть хотя бы разок, чтобы удостовериться, что пистолет рабочий, да только патронов одна обойма и каждый из них на особом счету. Я приоткрыл дверь в казарму, просунул внутрь ствол пистолета. Рядом никого не оказалось: наши бывшие сослуживцы так и долбились головами в дальнюю стену, не обращая ни на что внимания.
Ураганом пробежались по казарме схватив вещи Зуброва и выискивая взглядом заряжающиеся накладки. Моя была на месте, но также рассыпалась пеплом, стоило к ней прикоснуться. Мы не стали задерживаться и бросились на улицу, устремляясь к оружейке. Для этого нам пришлось обежать нашу казарму и тут нас ждал первый приятный сюрприз, состоящий из пары почти обнажённых парней. Не то чтобы я заглядывался на представителей своего пола, просто эти, в отличие от остальных, нисколько не походили на ходячих вокруг заражённых. Один из них, тот, что покрепче, долбился плечом в дверь оружейки, второй с идентичной моей табуретке стоял на стрёме, оглядывая ошалевшими глазами творящийся вокруг беспредел. Увидев нас, он сначала вскинул вверх своё оружие, а затем начал хлопать по спине своего напарника привлекая его внимание к нам.
— Это же, как там его, Музыкант вроде и этот Зуб, вы там не ё…нулись, как остальные? — Бессвязно затараторил он, — что за херня вообще творится? Позвонить есть с чего? Надо помощь вызывать, тут вообще какой-то сумасшедший дом. Наш старшой с ума сошёл, стоит бьётся головой о стену, да и остальные не лучше: ходят, как будто им полмозга удалили, да ещё письмена эти, игра какая-то…
— Мы сами ничего не знаем, — на ходу рявкнул я, — зато у меня ключи есть, отойди-ка.
Я подвинул плечом здоровяка, которого, вроде, на гражданке звали Андреем, а здесь он проходил под кличкой Жирдяй, хотя в основном состоял из рельефных мускулов, которые так нравится глупым девчонкам. Жирдяй жадным взглядом упёрся в мой пистолет, но ничего не сказал, только забрал у своего напарника табурет и встал на стрёме. Я начал один за другим прикладывать электронные ключи к датчику, на третьем услышав удовлетворительный гудок, но дверь при этом так и не открылась.
—
