впечатлилась я. — Ну что ж… Сидеть так всю ночь всё равно не буду!
— Посмотрим! — сузил глаза Константинидис и придвинулся ко мне ближе.
Я лишь вскинула брови и снова приложилась к бокалу. Похоже, благоверный в самом деле прав — веселье в этой поездке нам обеспечено! Но в тот момент, пролетая над водами Индийского океана, я и представить не могла насколько.
Глава 2
— Кирье Константинидис… кириа Константинидис…
Голоса доносились словно из бункера — далёкие, искажённые, слегка раздражающие.
— Мистер и миссис Смит… — пробормотала я, озвучив пришедшую на ум ассоциацию с киношной четой наёмных убийц.
Пошевелилась и, застонав, схватилась за затёкшую шею. Сижу на полу, спиной к боковой части кресла. А откуда-то с области колен слышится ещё один стон — не мой. С трудом сфокусировав взгляд, я глянула на его источник… и, охнув от неожиданности, шарахнулась в сторону, хорошенько приложив ногой Константинидиса, уютно пристроившего голову на моих коленях.
— Совсем ополоумела так лягаться! — возмутился он, схватившись за скулу, на которую пришёлся удар моего колена. — Добить меня хочешь?!
— Я тебе что, подушка? — огрызнулась я. — Предлагала хотя бы за стол сесть!
— Мне на полу больше нравилось — рядом с любимой женой, которая чуть не пробила мне череп… дважды!
— Не надо фантазировать — в первый раз ты сам долбанулся об пол, я тут совершенно ни при чём!
Потирая колено, ушибленное о лицо супруга, подняла глаза и, вздрогнула.
— Калимэра, Элени… Давно тут стоите?
Стюардесса неуверенно улыбнулась.
— Извините, кириа Константинидис, не хотела вас напугать. Хотела лишь разбудить, мы скоро приземлимся.
— Так это были вы… — я протёрла глаза, стараясь прийти в себя. — Голосов было как будто несколько…
— Наверное, к «хору» присоединились все, кто есть в твоей голове! — влез Константинидис.
— Так ты их тоже слышишь? Какая родственность душ! — с издёвкой восхитилась я и схватилась за лоб.
Вот это вертолёты… Очень смутно помнила последние несколько часов. Кажется, мы с супругом «прикончили» ещё две бутылки шампанского… и я дула ему на шишку, чтобы та не болела. А он, расчувствовавшись, клялся, что прощает мне все увечья, которые я ему нанесла — разумеется, тут же вспомнил и побои костылём, и как я наступила на него после несостоявшейся брачной ночи. Ненадолго же хватило его всепрощения!
— Ох, как кружится голова… — Константинидис со страдальческим видом поднялся на ноги и поспешно вцепился в край стола, чтобы не упасть.
— Совсем не чувствуешь турбулентности? — продолжая сидеть на полу, я ткнула его локтем в бедро. — Подожди, пока перестанет трясти, потом поднимайся. Шарахнешься сейчас в очередной раз, а виновата опять буду я!
— Конечно, ты! — с готовностью поддакнул Константинидис. — Не будь тебя, я бы так не набрался! Элени, принеси воды и аспирин… для меня и моей… кирии…
— Для кирии только воду, пожалуйста, — посмотрела я на стюардессу, и та, с трудом пряча улыбку, удалилась.
— Тебе не нужен аспирин? — с удивлением покосился на меня Константинидис.
— Господи… что же она видела ночью, если сейчас ей так весело… — пробормотала я, провожая стюардессу взглядом.
— А что она могла видеть? — хмыкнул супруг. — Будь ты нормальной, можно бы предположить, что ночью произошло… что-то. А так…
Разозлившись, я просто шарахнула его пяткой под колено. И без того едва удерживавшийся вертикально Константинидис покачнулся… и с коротким стоном ухнул вниз, подмяв меня под себя.
— Да чтоб тебя! — охнула я. — Только сцены из корейской дорамы и не хватало! Слезь с меня немедленно!
Но Константинидис навалился всем телом, явно намеренно делая вид, что оглушён падением и подняться не может.
— Честное слово, прикончу! — я возмущённо пыталась спихнуть его с себя. — А перед тем отобью всё, до чего дотянусь!
Злорадно ухмыляясь, супруг скатился, наконец, на пол и тоже ткнул меня коленом, попав по бедру.
— В следующий раз будешь думать, прежде чем пинаться, ненормальная! И при чём тут, вообще, корейские дорамы?
— Такие сцены повторяются почти в каждой, после чего герои внезапно вспыхивают страстью друг к другу! — ехидно пояснила я.
Уцепившись за подлокотник, наконец, встала — как раз вовремя, чтобы взять стакан с водой из рук появившейся Элени.
— Какое счастье, что мы не в дораме! — Константинидис тоже протянул руку за водой и таблеткой.
— Не в дораме, это точно! — я залпом осушила свой стакан. — Скорее в одном из блокбастеров Тарантино!
— Не видел ни одного, — снисходительно фыркнул супруг.
— Нашёл, чем гордиться!
— А это многое объясняет, — Константинидис посмотрел на меня взглядом «пробуждённого», только что достигшего просветления. — Слышал, в них очень много насилия. Теперь понятно, почему ты такая!
— Потому что Тарантино — мой приёмный отец и часто брал меня с собой на работу? — съязвила я.
— Хмм… а что же случилось с «чистильщиком» из Багровых Кулаков? — Константинидис похлопал ладонью по груди, видимо пропихивая проглоченную таблетку. — Как тебе такие вещи вообще в голову приходят?
— Могу задать тебе тот же вопрос!
— Кирье Константинидис, кириа Константинидис, мы готовы приступить к посадке, — стюардесса мягко улыбнулась, словно говорила с умственно-отсталыми. — Будет лучше, если вы займёте свои места и пристегнёте ремни безопасности.
— Да, Элени, сейчас, — супруг протянул мне руку и потребовал. — Помоги подняться!
— С чего вдруг? — отдёрнулась я. — Полночи прижимала холодный компресс к твоему лбу — считай, очистила карму на месяцы вперёд!
— Причём тут карма? Ты сбила меня на пол, а теперь даже не хочешь помочь…
— Ладно, ладно, только не ной! — я вцепилась в его ладонь. — Тебе действительно нравится строить из себя жертву, да?
Константинидис стиснул мою ладонь так, что кости слегка захрустели, и, поднимаясь, с силой дёрнул меня к себе — я с размаху впечаталась в его грудь, едва удержавшись на ногах.
— Ты… костолом! — выдернув ладонь из болезненной хватки, я возмущённо его оттолкнула.
— Больно? — вскинул брови супруг. — Могу тоже подержать холодный компресс — очистить и свою карму.
И, с усмешкой плюхнувшись в кресло, щёлкнул ремнём безопасности.
— Это был последний раз, когда я повелась на твоё «Помоги, не могу без тебя подняться!» — зло процедила я. — В следующий раз будешь ползать передо мной на полу — добью!
Заняв место подальше от благоверного, тоже застегнула ремень и отвернулась к иллюминатору. Смотреть, кроме облаков, было не на что — но всё же лучше, чем надоевшая физиономия «любимого» супруга. Кстати, он тоже делал вид, что я вдруг стала воздухом. Что ж, тем лучше! Сейчас один его вид вызывает во мне агрессию! Но, может, под солнцем и пальмами всё же удастся расслабиться и реагировать на него спокойнее? Ещё ведь нужно
