получить одобрение от подруги матери — это особый вид кайфа.
Никто даже понятия не имеет, какие дебаты родительница устраивает и насколько сопротивляется моему увлечению.
На людях она та еще притворщица.
— Да Васенька — наша гордость. — Разливается соловьем мама. А я с трудом держусь от рвущегося наружу смешка.
Гордость. Как же.
— А как она готовит! Ммм. Рестораны «Мишлен» ничто, по сравнению с блюдами дочери.
— Это прекрасно — кивает Зоя Васильевна, поправляя выбившуюся из прически прядь пепельных волос. — Будущий муж оценит.
— И не только муж — поддакивает мать — Свекровь от такой невестки будет в полном восторге. Правда Зоечка?
— Несомненно, Лидочка. Василис, может, поведаешь нам, девочкам, как твоя личная жизнь развивается? Есть кто на примете?
Если честно, я впервые замечаю за Зоей Васильевной столь глубокий интерес к своей персоне. Она прекрасный собеседник, и, возможно, никакого подвоха вовсе нет. Но мне неуютно под этим пристальным взглядом, словно я не у себя дома, а в камере допросов.
Проглатываю неопределённости и сомнения и с гордостью делюсь своими мыслями:
— На данный момент всё моё время занимает кафе. Я планирую расширится и разработать диетическое меню для тех, кто не употребляет в пищу сахар. Если всё получится, со временем открою еще один филиал в центре города и запущу рекламу, чтобы как можно больше людей узнало об этом месте.
— Твоему упорству, Васенька, можно только позавидовать. Но как же мужчина? Разве ты не мечтаешь выйти замуж, родить детей?
— Я, знаете, никуда не тороплюсь, тёть Зой, — сообщаю, делая глоток брусничного морса — Семья и дети — это, конечно прекрасно, но всему своё время.
— Тебе уже тридцать лет! — Вмешивается мать, пыхтя от злости. Я стараюсь всячески её игнорировать, но, как говориться — перед смертью не надышишься. Уверена, эта тема не останется без внимания после того, как Зоя Васильевна покинет нашу квартиру. Мама взбесится, прочитает тонну нотаций о семейных ценностях, подключит отца и в конечном итоге обвинит меня в эгоизме.
«Мы хотим внуков!» «Тебе тридцать лет!» «Кто тебя замуж возьмет в твоём возрасте?!» «Ты меня разочаровываешь, Василиса».
Этот список маминых фраз можно пополнять бесконечно. Я лишь вспомнила самые ключевые.
— Лидусь, не дави на девочку — мягко произносит подруга матери, и мои губы расплываются в благодарной улыбке. Эта женщина наполнена не только красотой и изяществом. Она в любой ситуации ведет себя так, словно в её роду числились Аристократы. Взгляд, жесты, манеры, стиль разговора. В детстве я даже завидовала Эдику, что у него такая мама, и несколько раз порывалась сбежать из дома, разочаровавшись в своей.
— Да никто на неё не давит. Что ты такое говоришь, Зоенька. — Оправдывается, рассмеявшись. В каждом её слове я чувствую фальшь, потому что это неправда. Давит, да еще как. Всегда, по любому поводу, когда ей вздумается.
Бесспорно я люблю своих родителей, но жизнь в постоянном негативе даже самых спокойных сделает неврастениками. Иногда мне кажется, что мама — энергетический вампир, высасывающий из меня силы на положительные эмоции. Сколько себя помню, она всегда была такой: сложной, невозможной, душной. Из-за чрезмерной гиперопеки я всячески подвергалась насмешкам со стороны одноклассников. Потому что когда все ходили гулять или тусили на дискотеках, я послушно корпела над учебниками. Ни с кем не общалась, друзей не заводила, а праздники встречала в кругу родственников.
Любовь к кондитерскому искусству — это единственное, чего у меня было не отнять и за что я по сей день расплачиваюсь, выслушивая бесконечные нотации.
Мать никогда не успокоится и всю жизнь будет пилить за выбор, сделанный не в её пользу. Но я всё еще верю, что с годами она сможет понять, как была неправа, отторгая мечты своего ребенка.
— … Завтра?
— Что? — Вынырнув из своих мыслей, смотрю на Зою Васильевну. В голубых глазах вспыхивает осуждение, но интеллигентность не позволяет ей выразить своё негодование. Зато мама вовсю отрывается, не скупясь на эмоции. Громко фыркает, кряхтит и нашептывает себе под нос недовольства в мой адрес. Ну а я что? Я держусь.
Почесав нос, давлю из себя вымученную улыбку, сохраняя показную невозмутимость:
— Прошу прощения, немного задумалась. Вы сказали — завтра. О чем идет речь?
— Я предложила Лидочке нам всем вместе сходить в Филармонию. Как ты на это смотришь?
— Филармония? — На моём лице полнейший скептицизм.
— Василисочка, не спеши отказываться. Уверяю, ты придешь в неописуемый восторгом от симфонии звуков. Скажи мне, дорогая, тебе нравится «Вивальди»?
— Ну, как бы…неплохо. — Нахожусь, что ответить. Хотя по-честному, понятия не имею, о чем речь. Нет, я, несомненно, осведомлена о таком композиторе, но никогда его не слушала.
— Вот я обожаю «Вивальди». — Зоя Васильевна мечтательно вздыхает, приложив ладонь к груди. — Каждое произведение— сладостный мед для ушей и заряд положительных эмоций. Помню первый свой концерт. Боже, я, наверное, месяц ходила под впечатлением. Это сложно описать, нужно послушать и погрузится в атмосферу, чтобы понять, о чем идет речь. И я буду очень признательна, если ты придешь. Ну так что, разбавишь компанию пожилым дамам своим присутствием?
— Да я как-то не особый ценитель подобной музыки — смущено изрекаю в надежде, что от меня отстанут. Ну куда уж там. К разговору подключается тяжелая артиллерия в виде моей матери.
— Васюш, когда-то ведь нужно приобщаться к искусству. Почему бы не начать с малого? Давай, дочь, соглашайся. Это такая возможность провести время вместе. Когда мы последний раз с тобой где-то отдыхали?
Я молчу, пытаясь вспомнить, прокручивая все моменты из жизни и прихожу к неутешительному выводы — никогда. В детстве я всё время находилась либо в обществе бабули с дедулей, либо на работе с отцом. Мама у меня гинеколог и часто не появлялась дома. А с годами как-то само-собой выработалась привычка отдельного досуга.
Может, она права, и это наш шанс стать хоть чуточку ближе? Ну, подумаешь, Филармония! Что я пару часов не просижу ради такого-то дела?
— Так уж и быть, — Хлопнув в ладоши, широко улыбаюсь. — Схожу я на вашего «Вивальди» Чем чёрт не шутит. Вдруг и правда понравится.
