Я немного поплавал, продолжая думать о ней.
И никак не мог вспомнить, где же все-таки ее встречал — ачто встречал, в этом я совершенно не сомневался теперь, когда хорошо ееразглядел. И действительно ли она интересуется рыбной ловлей? Или простомолодая женщина вырвалась из дому и ищет развлечений?
Если второе, подумал я, то она слишком пассивна. Интересно,есть ли у нее деньги? Купальный костюм может вам открыть массу статистическихданных, но черта лысого скажет о финансовом положении владелицы.
Около одиннадцати я лежал в постели, читая увлекательныйроман. Внезапно зазвонил телефон.
— Ну, я могу… — с живостью произнесла она в трубку.
— Грандиозно! Остается только надеяться, что вы поймаетепарусника.
— Как вы думаете, мы сможем достать лодку или их ужеразобрали?
— Не разобрали, — уверенно ответил я. — Сейчас ведь неразгар сезона. Я говорил с Хоултом — завтра он свободен. Сейчас позвоню ему идоговорюсь окончательно.
— Мне неудобно надоедать вам вопросами, — виновато сказалаона. — Но тут уж ничего не поделаешь. У меня нет никакого опыта в рыбной ловле.В котором часу мы выйдем и сколько времени пробудем в море? Кроме того, я незнаю, как одеться.
— Вы в каком номере? — спросил я. — Я мог бы зайти и…
Отпор был вежливый, но решительный. Она уже собираетсяложиться спать. Пришлось ограничиться телефонной консультацией.
— Надо надеть шляпу или рыбачью шапочку, — начал я. —Что-нибудь с длинными рукавами, взять темные очки, лосьон от загара. Солнце тамубийственное. Мы отчалим в восемь, а вернемся в половине пятого или в пять.Снаряжение нам дают, надо только захватить что-нибудь перекусить. На бульвареРузвельта есть ресторан, который к тому времени уже будет открыт. Машины у менянет, но я вызову такси…
— У меня есть машина, — перебила меня Мэриан. — Встретимсяна стоянке, что позади мотеля, в семь тридцать. Годится?
— Отлично! — откликнулся я.
— И еще одно. Не могли бы вы объяснить, для чего нужныаутригеры?
Я подивился про себя, зачем она задает такой вопрос почтиночью по телефону, но лишь пожал плечами. Видимо, у нее просто ненасытнаялюбознательность в отношении техники крупного морского лова.
— Для разных целей, — сказал я и пустился в пояснения:
— Леса спускается с кончика вашей удочки и проводится черезконец аутригера с помощью особого зажима — вроде большой бельевой прищепки.Значит, аутригер снимает с ваших рук часть нагрузки. Это одно. Другое: на концеон пружинит, так что приманка постоянно находится в движении. Но самое главное,конечно, — это автоматический отброс в момент клева. В вашей книге, наверное,сказано, что парусник или любая другая рыба с клювообразным ртом сначала всегдаоглушает добычу, прежде чем ее заглатывает. Так вот, когда она ударяет ее, тодергает лесу, та разматывается футов на двадцать, и приманка намертво застываетв воде на одном месте. В точности так, как если бы она была живая, а парусникее убил.
— Понятно, — произнесла она серьезным тоном, терпеливопрослушав лекцию. — Большое вам спасибо за все, мистер Гамильтон. Просто немогу дождаться этого удовольствия. Жду вас утром на стоянке.
Она положила трубку, а я еще лежал некоторое время, думая оней и изучая все детали нашего разговора со странным чувством опасения.Все-таки есть какая-то фальшь в этой женщине! Напоследок я пришел к выводу,что, в конце концов, мне нечего опасаться. Черт возьми, ведь не может же быть,чтобы она меня знала! Да и от Лас-Вегаса я за триста миль. К тому же развеустоишь от соблазна еще раз выйти в море? А партнершей она может оказатьсявесьма интересной.
Ну, погодите у меня, миссис Форсайт! Я вас совсем не знаю,но вы меня заинтересовали. Хотелось бы угадать, что готовит завтрашний день.
Любопытно, что еще обнаружится?
Мог ли я предвидеть, как озадачит меня миссис Форсайт!..
* * *
День выдался прекрасный. Я проснулся в начале восьмого, а вкомнате было уже светло как днем.
Я раздвинул створки венецианской шторы. Небо было ясным, иветви кокосовых пальм во дворике между двумя крыльями мотеля слегка шевелилисьпод слабым ветерком, который, должно быть, дул с юга или юго-востока. В моренаверняка будет чудесно. Мне не терпелось отправиться в путь. Я побрился,принял душ и вышел из номера, неся пляжную сумку, в которой были уложены очки,рыбацкая шапочка, лосьон от загара, сигареты, и как раз в ту же минуту Мэрианпоявилась из номера 17, находившегося наискосок от моей двери.
На ней была соломенная шляпа с острым верхом, голубые шортыи простая блузка с длинными рукавами. В руке — довольно большая сумка.
Она помахала мне и улыбнулась:
— Доброе утро, мистер Гамильтон!
Автомобиль не сказал мне ни о чем. Если считать машинусимволом положения человека в американском обществе, то ее ровным счетом ни очем не говорила, ибо она взяла ее напрокат в аэропорту Майами. Однако часы наруке Мэриан стоили по меньшей мере пятьсот долларов.
Пока мы завтракали, миссис Форсайт в основном молчала, апозднее, когда выходили в море, разговаривать было трудно из-за шума двухмоторов.
Мы сидели впереди, под балдахином, чтобы уберечься от брызг,которые отбрасывал «Голубой бегун», врезаясь как нож в легкие волны намаксимальной скорости.
— Он всегда идет с таким шумом? — спросила она, поневолеповысив голос.
Я покачал головой:
— Только при выходе в море. Когда начнем ловить, пойдем наодном моторе, да и то приглушенном. Шума почти не будет.
— О-о! — отозвалась она как будто с облегчением.
«Голубой бегун» представлял собой тридцатипятифутовоеспортивно-рыболовное судно с бортовыми рычагами управления и большимиаутригерами, приспособленными для ловли марлина.
Хоулт содержал его в образцовом порядке, белые борта ипалуба сияли и сверкали на солнце. Он и его помощник были из породы молчунов, иединственным интересом в их жизни была рыбная ловля. Они действительно былипревосходными рыбаками. Выходить с ними на ловлю — одно удовольствие!
Когда до десяти оставалось несколько минут, мы вошли в струюморского течения немного юго-восточнее маяка Сэнд-Ки, и мне показалось, чтоКи-Уэст лежит почти на линии горизонта.
Море было прекрасным — темно-синее, с фиолетовым оттенком занеровной линией рифов и мелкой рябью донных волн, набегавших с юго-востока.
