Боб-младший покачал головой, давая понять, каких трудов ему стоит общаться с Райаном. Наконец сказал:
— Черт с тобой, садись в машину. Но с одним условием: забираешь свое барахло и проваливаешь. Идет?
— Да, сэр, — с ухмылкой ответил Райан. — Большое спасибо.
По дороге Райан просмотрел первую страницу воскресного приложения к газете: комиксы про Дика Трейси. Саму газету Боб-младший так и не позволил ему раскрыть; по его словам, он купил ее самому мистеру Ритчи. Райан, впрочем, и не настаивал. Ехать было совсем недалеко: свернуть налево с шоссе и проехать миль шесть по местной дороге в сторону Женева-Бич. От поворота до Женева-Бич оставалось и того меньше — какая-то пара миль. Там шоссе заканчивалось, упираясь в берег озера Гурон. Райан думал, что Боб-младший высадит его у поворота и поедет в Женева-Бич, но, к его удивлению, тот свернул на узкую гравиевую дорогу, ведущую к лагерю. По этой извилистой дороге Боб-младший ехал, почти не сбавляя скорости, и, чтобы не оказаться в кювете, ему пришлось полностью сосредоточиться на дороге. Райан ничего против этого не имел. «Пусть ковбой покажет, на что он способен», — подумал он. Сам Райан чувствовал себя великолепно. После недели в Холденской тюрьме даже раскинувшиеся на обе стороны дороги огуречные поля выглядели райскими садами. Можно было успокоиться и расслабиться. Приедет, помоется, соберет шмотки — и назад на шоссе. Если повезет, часам к пяти уже будет в Детройте. Райан стал думать о том, чем займется, когда вернется домой. Прежде всего примет горячий душ и как следует поест, а потом выберется куда-нибудь и попьет пива. Или просто завалится спать. Неплохо для разнообразия выспаться в настоящей постели.
Впереди показались дома для сезонных рабочих. Лагерь напомнил Райану одну фотографию в журнале «Лайф» заброшенной военной базы времен Второй мировой войны — такие же покосившиеся казармы-бараки, душевая и туалеты вокруг центральной площадки, вытоптанной множеством ног. Серые стены явно перестояли срок, отпущенный им при строительстве. Окна — либо забиты досками, либо выбиты и зияют как пустые глазницы. Довершали картину старые газеты и конфетные фантики в траве, пробивающейся у самых стен. «Странное дело, — подумал Райан, — ни одного ребенка». Обычно в лагере полно детей. Как раз взрослых днем не видно: почти все работают в поле, зато дети бегают повсюду. Всего в этом сезоне приехало восемьдесят семь семей, а детей, казалось, было несколько сотен. Куда же они все подевались? Райан вспомнил, что сегодня воскресенье. Наверное, пошли на мессу или готовятся к ней, а может, сбежали в лес.
Так оно и было. Райан увидел людей, направляющихся от лачуг к вязам слева от дороги. Приезжавший в воскресенье священник всегда устанавливал складной алтарь (явно сделанный из карточного столика) в тени вязов. Свой «олдсмобиль» он оставлял на обочине дороги и там, за машиной, переодевался. Тем временем несколько женщин накрывали карточный столик белой скатертью и выкладывали на него распятие и молитвенник.
— Приехали, — сказал Райан.
— Тебе куда?
— К сараю.
Затормозив, Боб ухмыльнулся, поглядев в зеркало заднего вида.
— Холостяцкая казарма, значит? Ладно, иди, только не забудь, о чем я тебе говорил.
Ни сказав ни слова, Райан вышел и направился к сараю. За его спиной зафырчал мотор пикапа, но затем, судя по звуку, снова смолк. Райан не оглянулся — довольно с него этого цепного пса, теперь он может забыть о Бобе-младшем раз и навсегда. Райан открыл дверь и вошел в сырое, пропахшее плесенью помещение. Когда-то здесь хранили инвентарь или инструменты; теперь земляной пол был застелен старыми газетами, на которых валялись джутовые циновки и соломенные тюфяки. В этой части барака, отделенной от остальных помещений тонкой перегородкой, они жили втроем. Теперь эта, с позволения сказать, комната переходила в полное распоряжение Билли Руиса и Фрэнка Писарро. Райан обрадовался, обнаружив, что их обоих нет.
Первое, что он увидел, переступив порог, была его собственная фотография с заметкой из «Фри пресс», которую прикрепили на стене между Аль Калине и Тони Олива: Райан держал в руке бейсбольную биту, а Луис Камачо лежал на земле. Заголовок гласил:
СЕЗОННЫЙ РАБОЧИЙ РАСПРАВЛЯЕТСЯ С БРИГАДИРОМ
Расхождения во взглядах привели к тому, что Джек С. Райан нанес серьезные телесные повреждения Луису Камачо, бригадиру сборщиков огурцов, прибывших из Техаса для месячной работы на полях Мичигана. Луис Камачо доставлен в больницу. Райан задержан, во время следствия он будет находиться под стражей.
Дальше говорилось о парне, заснявшем драку на пленку, но это Райан читать не стал. Он снял рубашку и бросил ее на свой тюфяк, потом взял с полки безопасную бритву и мыло и, перекинув через шею полотенце, вышел на улицу.
Пикап по-прежнему стоял неподалеку от барака. Боб-младший вылез из машины и стоял у водительской двери темно-зеленого «линкольна-кабриолета». До сих пор Райану не доводилось видеть эту машину с опущенным верхом, а уж тем более с такого близкого расстояния. Обычно она проезжала где-то вдалеке, чуть ли не на горизонте, оставляя за собой шлейф пыли. Сборщики огурцов провожали ее взглядами, и кто-нибудь говорил: «Мистер Ритчи поехал». За работу принимались лишь после того, как машина исчезала из виду.
Обойдя пикап, Джек Райан увидел вблизи и самого мистера Ритчи — цветущего вида мужчину лет сорока пяти, в солнечных очках, высоколобого, начинающего лысеть. Взгляд Райана остановился на сидевшей рядом с мистером Ритчи девушке: большие круглые солнечные очки в стиле Одри Хепберн; она просматривала воскресное юмористическое приложение к газете. В тот момент, когда Райан взглянул на девушку, она убрала кончиком пальца прядку темных волос с лица: прямые и длинные волосы падали ей на плечи. По возрасту она вполне годилась мистеру Ритчи в дочери, но Райан был уверен, что это вовсе не его дочь.
Мистер Ритчи и Боб-младший посмотрели на Райана, и Боб, опершись одной рукой о дверцу «линкольна», а другой себе в бок, едва заметно кивнул, подзывая Райана. Из кабриолета доносилась музыка, а за ним, в тени вязов, Райан видел священника в зеленом облачении и людей, преклонивших колени перед складным алтарем.
Молчание нарушил Боб-младший:
— Мистер Ритчи хочет, чтобы я еще раз напомнил: в твоем присутствии здесь больше никто не нуждается.
— Я уеду, как только помоюсь. — Райан почувствовал на себе взгляд девушки, оторвавшейся от газеты, но продолжал смотреть на Боба-младшего. Впрочем, когда заговорил мистер Ритчи, он слегка к нему повернулся. При этом Райан перехватил висевшее на шее полотенце так, чтобы эффектно напрячь загорелые мышцы рук и груди.
— Ты ведь не профессиональный сборщик овощей? — спросил мистер Ритчи.
— В первый раз этим занимаюсь.
— Зачем же тогда приехал?
— Ну… надо было чем-то заняться.
— Разве в Техасе ты не работал?
— Некоторое время играл в мяч.
— В бейсбол?
