Леша, вернулись домой! О, как она по ним скучала! Большое сердце — и вот, она уже не видит разницы между своими детьми и чужими. Нет! Они не были ей чужими! Она любила каждого по-особенному и сильно. Давно они не были все вместе — кажется дети собирались так в последний раз только на Новый год. Тот самый теплый Новый год, когда все они почувствовали себя свободно. Петра не было — он улетел в Мадрид по делам. Без него дышалось лучше всем. Плохо так думать, Настя часто ела себя ложками, но такова была правда — его отсутствие стало самым лучшим подарком под елку, а их совместные праздники чем-то вроде манны небесной.
Она ее никогда не видела, но про Марию все отзывались хорошо. Она и была хорошей. Ее Мариночка, старшая девочка, много о ней рассказывала. О том, как она им готовила по утрам вафли, о том, как играла на пианино в долгие, зимние вечера, о том, как целовала перед сном и читала сказки. Мария любила своих детей. «Некоторые» называли ее холодной и высокомерной, но Настя знала — это было не так. Все дети Марии например унаследовали эту ее черту. Аристократическая отрешенность — это не заносчивость и не высокомерие. Они такими не были. Каждый из них по-своему добр, но горячее сердце скрыто за толстым слоем брони — это было в их ДНК. Она то мать, она видит, как ее дети — добрый и мягкий Леша и нежная Адель, больше походят на нее. Более открытые, улыбчивые, светлые…Оба ее ребенка унаследовали не стальные волосы отца, а ее пшеничные. И оба имели голубой оттенок глаз, прямо как она. Нет, разумеется они были похожи на отца, хотя если честно Леша всегда больше напоминал ей ее отца, а Адель ее маму. И все равно — в широких плечах Леши, в его росте и мимике проскакивал Петр.
Вот только больше всего на него был похож именно Макс. Свободный, дерзкий, острый на язык молодой мужчина. Волосы разве чуть темнее, но внешне он все равно сильно походил на отца в молодости. К этому всему ансамблю прибавлялись гены его матери с ее аристократичной, обжигающей, восточной красотой. Кожа не такая светлая, как у Петра, скорее оливковая, элегантность сквозила буквально в каждом его движении, когда как Петр был каким-то более…неотесанным что ли, каким-то более грубым. Макс нет. Совершенно нет! Даже в том, как он покручивал в длинных пальцах ножку фужера, было что-то невероятно притягательное и завораживающее.
«Интересно, Петр понимает, насколько его сын лучше него?» — промелькнуло в голове Анастасии, и она, слегка встряхнув золотыми локонами, уловила прямой взгляд пасынка.
Макс слегка улыбнулся, одним уголком губ, но тепло, не так как обычно остальным. Он много раз пытался ненавидеть Настю, но как со Светочкой не получилось. Настя была другой. Она не была грубой, не ставила себя выше их, не пыталась занять место их матери…Светочка, конечно, тоже не пыталась его занять, она просто пыталась стать главной в приоритетах отца, но Настя не хотела и этого. Она всегда была теплой, доброй и ласковой…красивой. Она ему нравилась.
Настя отвела взгляд, бросив его на мужа, но с досадой поняла, что тот ничуть не разделяет ее настроение, вместо того рассматривая объект своей страсти. Вон он. В первом ряду. Самая яркая из всех этих куриц. Самая желанная. Самая красивая. С самым сладким, ароматным именем — Лилиана. Она была моделью. Точнее не так. Сначала она пыталась стать певицей, но не вышло, ей не хватило не таланта, нет, она дивно пела, ей не хватило упорства. Она не привыкла к отказам, и опустила руки сразу же, как получила его на пробах в Гнесинке. Вместо того, чтобы бороться, поступила на совершенно дурную профессию «искусствовед» в РУДН, чисто для галочки, и громко вошла в высшее общество.
Невероятно красивая. Карие глаза цвета молочного шоколада, пухлые губы, ровный, слегка вздернутый носик. Высокая, длинноногая блондинка, но с большой, упругой грудью и задницей-сердечком, — и все свое, от природы! Она привлекала. Она была, как глоток свежего воздуха в этом спертом террариуме. Точно ангел, спустившийся в ад. Жаль только, внешность обманчива — ангелом она была лишь снаружи. Лиля быстро освоилась. Завела пару нужных знакомств, ее сразу же заметили, и она попала в мир больших денег. Там подцепила глупого щенка, он сделал пару звонков, и вот она — идет по подиуму на местной неделе моды.
Тогда Петр увидел ее впервые. Тогда он ее захотел. Тогда он точно знал, что она будет в его постели, и она быстро там оказалась. Щенок не смог бы ее удержать, а Петр знал, как это сделать и, что самое важное, этого хотел. Игривая, веселая, легкая — рядом с ней он чувствовал себя двадцатилетним мальчишкой, — и это не надоедало. Непривычно для любовницы в их кругах, обычно они не держались дольше двух лет, а Лилиана закоренела в этой позиции также твердо, как Луна на небе.
Настя ненавидела ее и не только из-за больной страсти своего мужа — к изменам она давно привыкла, а вот наглости, беспринципности и такой тотальной бесчувственности не уставала поражаться. Сука. Настя редко говорила так о людях, что удивительно думала тоже, но эта особа особенная. Ей на все было насрать, эгоистичная, самовлюбленная дрянь — вот кем она была. Абсолютной сукой.
Нет ничего абсолютного.
Иногда Настя об этом забывала, особенно в отношении Лили. Эмоции, ненависть, возмущение плотно застилали глаза, ведь все же даже в ней было что-то хорошее. Так всегда и бывает: абсолютной тьмы не существует, как и абсолютного света. Она сама не была идеальной и святой, и даже в Петре все еще было что-то хорошее, как не старайся это отрицать. Наверно и в Лили самой было, только Насте всегда было на это плевать, хорошее в ней она видела по-другому. И скорее не в ней, а связанное с ней.
Тонкая фигура на сцене. Ее младшая сестра — Амелия.
Настя хорошо знала эту девочку — они были лучшими подругами с ее доченькой Адель. Выглядели точно две сестры. Обе маленькие, Амелия правда совсем крошка, метр пятьдесят пять. Обе натуральные блондинки, только у ее девочки волосы теплые, как летний день, а у Амелии холодные. Светло-русые, длинные, густые пряди похожие на гладь — идеально прямые и серебристые. Красивая девочка, по-настоящему красивая. Она почти не пользовалась косметикой — от природы длинные, густые ресницы, пухлые губки
