глаз. Её глаза были более зелеными, чем мои непостоянные ореховые. — Моя мама сказала, что на письме почтовый штемпель из Каира.
Моё сердце замерло.
Я не рассказала кузине о последнем письме. Она бы не обрадовалась, узнав, что я хочу к маме с папой. Ни кузины, ни тетя не поддержали решение моих родителей пропасть в Египте на полгода. Тетя и кузины любили Буэнос-Айрес, стильный город с архитектурой в европейском стиле, широкими улицами и кафе. Семья моего отца была родом из Испании, они приехали в Аргентину почти столетие назад, преодолев тяжелое путешествие и в итоге добившись успеха в железнодорожной промышленности.
Брак моих родителей был основан на добром имени моей матери и состоянии отца, но с годами он перерос во взаимное восхищение, а к моменту моего рождения — в глубокую любовь. Папа так и не обзавелся большой семьей, о которой мечтал. Но родители часто любили шутить, что со мной одной у них было столько забот, словно они растят целую ораву.
Хотя я не совсем понимаю, как они справлялись, когда их почти никогда не было дома.
Дом виднелся впереди, красивый и просторный, выложенный белым камнем, с высокими окнами, вычурный и элегантный, напоминающий парижские особняки. Забор из позолоченного железа скрывал нас от посторонних глаз, мешая нам просматривать окрестности. Когда я была маленькой, то забиралась на верхнюю перекладину ворот, мечтая увидеть океан. Но его не было видно, поэтому мне приходилось довольствоваться любованием садов.
Но письмо может все изменить.
Да или нет. Останусь я или же уеду? Каждый шаг, сделанный мной сейчас в направлении дома, может уже быть шагом к другой стране. К другому миру.
К месту за столом рядом с родителями.
— А вот и ты, — сказала тетя Лорена, выходя из дверей, ведущих во внутренний дворик. Рядом с ней была Амаранта, она в одной руке держала толстый фолиант в кожаном переплете. “Одиссея”. Интригующий выбор. Если память мне не изменяет, последняя классическая книга, которую она пыталась осилить, чуть не оттяпала ей палец. Кровь испачкала страницы, и тронутая магией книга выпрыгнула в окно, чтобы исчезнуть навсегда. Хотя временами со стороны клумб с подсолнухами до меня доносится тявканье и рычание.
Мятно-зеленое платье моей кузины развивалось на теплом ветерке, но ни один волосок не посмел выбиться из ее собранной назад прически. Она была олицетворением того, какой желала видеть меня моя мама. Ее темные глаза нашли мои, и она изогнула губы в неодобрительной ухмылке, когда заметила мои перепачканные пальцы. Угольные карандаши всегда оставляют след, как сажа.
— Опять читаешь? — спросила Эльвира у сестры.
Внимание Амаранты переключилось на нее, и взгляд кузины сразу потеплел. Она потянулась вперед и взяла Эльвиру за руку.
— Это интересная история. Мне бы хотелось, чтобы ты осталась со мной, и я бы почитала тебе свои любимые отрывки.
Со мной она никогда не говорила таким нежным голосом.
— Где ты была? Хотя неважно, — сказала тетя Лорена, когда я попыталась ответить. — Ты видела, что испачкала платье?
Желтая ткань юбки была помята и покрыта страшными пятнами, но это платье все еще оставалось моим любимым. Его фасон позволял мне одеваться, не прибегая к помощи служанки. Я втайне заказала несколько платьев с пуговицами спереди, что очень не понравилось тете Лорене. Она считает, что это придает платьям вульгарный вид. Моя бедная тетя изо всех сил старалась, чтобы я выглядела презентабельно. Но к несчастью для нее, я обладала уникальной способностью портить подолы и сминать оборки. Мне, безусловно, нравились мои платья, но им разве обязательно быть столь хрупкими?
Я увидела ее пустые руки и подавила вспышку нетерпения.
— Я была в саду.
Эльвира крепче сжала мою ладонь своей свободной и бросилась на мою защиту.
— Мама, она просто практиковалась в живописи, вот и все.
Тетя и Эльвира любили мои картины (Амаранта считала их детскими), и всегда следили, чтобы у меня было достаточно материалов для рисования и набросков. Тетя Лорена убеждена, что я достаточно талантлива, чтобы продавать работы многочисленным галереям, открывшимся в городе. Они с мамой уже распланировали всю мою жизнь. Кроме занятий с бесчисленными педагогами по искусству живописи, мне преподавали французский, английский, общие науки и историю, с особым упором, естественно, на Египет.
Папа следил, чтобы я читала те же книги, что и он, и его любимые пьесы, конечно же. Шекспир был его особым фаворитом, и мы цитировали друг другу произведения, играя в игру, правила которой были известны лишь нам двоим. Временами мы выступали для персонала, используя бальный зал в качестве домашнего театра. Поскольку папа спонсировал оперный театр, ему постоянно присылали костюмы, парики и сценический грим. Одни из моих любимых воспоминаний — как мы примеряли новые костюмы, готовясь к очередной постановке.
Лицо моей тети прояснилось.
— Ну, пойдем, Инез. У тебя гость, — я бросила вопросительный взгляд на Эльвиру.
— Ты сказала, что пришло письмо?
— Гость доставил письмо от твоих родителей, — уточнила тетя Лорена. — Должно быть, он встретился с ними во время своего путешествия. Не могу представить, кто еще мог написать тебе. Разве что какой-нибудь тайный кабальеро6, о котором я не знаю… — она выжидательно приподняла брови.
— Ты выставила прочь двух последних.
— Негодяи, они оба. Ни один из них не смог распознать вилку для салата.
— Не понимаю, зачем ты их приглашаешь, — сказала я. — Мама уже решила этот вопрос. Она считает, что Эрнесто будет подходящим мне мужем.
Улыбка тети Лорены померкла.
— Нет ничего плохого в том, чтобы иметь варианты.
Я изумленно уставилась на нее. Моя тетя была бы против принца, предложи его моя мама. Они никогда не ладили. Обе были слишком упрямы, чересчур самоуверенны. Порой я думаю, что именно из-за тети моя мама решила оставить меня. Она просто не могла находиться в одном пространстве с сестрой моего отца.
— Уверена, состояние его семьи делает его привлекательнее, — произнесла Амаранта сухим тоном. Этот тон был мне знаком. Она была возмущена моим договорным замужеством даже больше меня. — Это же главное, верно?
Ее мать пристально посмотрела на свою старшую дочь.
— Это не так, просто потому, что…
Я отстранилась от этой беседы и прикрыла глаза, дыхание замирало в горле. Пришло письмо от родителей, я наконец-то получу ответ. Этим вечером я смогу собрать свой гардероб, упаковать багаж, возможно, даже уговорю Эльвиру поехать со мной. Я открыла глаза и уловила морщинку, мелькнувшую между бровей кузины.
— Я ждала от них весточки, — объяснила я.
— Разве ты не всегда ждешь её от них?
Потрясающая мысль.
— Я спросила, могу
