второй. Так, отбиваясь, успеваю добраться до двери, но не открыть ее. Илюхин прижимает меня всей своей массой к дверному полотну, выворачивая и без того ободранную руку, после чего на запястье защелкивается наручник.
— Попалась!
— А за эти кубки еще и от Егора получишь, — скалится гадина, заталкивая меня в просторную ванную с совмещенным санузлом.
Я сопротивляюсь насколько хватает сил. Только их двое, и они оказываются сильнее. Подходящая батарея находится сразу, к ней меня и пристегивают. А потом уходят, выключив за собой свет. Как ни в чем не бывало, переговариваются о своем, шутят, словно не живого человека тут насильно оставили, а так, заходили руки помыть.
По щекам от обиды катятся слезы. Вот за что они так со мной? Что я им сделала?
Дом полон гостей, вечеринка идет полным ходом, и только я сижу здесь прикованная, словно в чем-то провинилась.
Дергаю рукой, но куда там? Я скорее кости себе переломаю, чем сумею хотя бы погнуть эту чертову трубу. По привычке тянусь рукой к карману, но вспоминаю, что смартфон разбит и остался в сумке.
Кое-как дотягиваюсь до умывальника, и промываю ранки на ладони, после чего делаю пару глотков воды.
Вкусная, как в деревне из родника. Наверняка, у них здесь и вода из обычного крана идет уже фильтрованная.
Время тянется невыносимо медленно. Вот уже и слезы закончились. Доносящиеся до моего слуха звуки постепенно затихают, только ничего не происходит. Кажется, обо мне просто забыли. А в спальню хозяина дома, Егора Ветрова, как и говорил Вадим, действительно никто не заходит.
Устав терзаться бесконечными ожиданиями, подтягиваю разбитые колени к груди, и опускаю на них тяжелую голову. От нечего делать стягиваю резинку с косы и распускаю волосы, перебирая длинные пряди.
«Надо же, я застряла в его спальне», — глупо улыбаюсь собственным мыслям. И пусть в своих мечтах я совсем не так все это представляла, да и Егор все еще не в курсе моего существования. И все-таки я здесь! Разве это не удивительно?
Глава 2.1
Родовое гнездо
ЕГОР
— Если хочешь, могу остаться. Не знаю, что с тобой происходит, но ты весь день не в своей тарелке, — толкает в плечо подпивший Илюхин и сам покачивается, потому что едва стоит на ногах.
Что-что, а в проницательности ему не откажешь. Наверное, за это и ценю. Только пить Вадиму нельзя от слова совсем. Пока трезвый, вроде, нормальный мужик, но в таком свинячьем состоянии нафига он мне сдался? Тоже мне, группа поддержки. И так на душе хреново, не хватало еще с ним возиться.
— Вали уже давай, бро. Я в норме, правда. Только устал от всей этой шумихи, — от одной Никоновой, присосавшейся ко мне напоследок, будто пиявка, чего стоило избавиться. Но Вадиму знать об этом не обязательно, он уже давно неровно дышит в ее сторону, да все безрезультатно. — Завтра клининг вызову, все уберут, отмоют. А с тобой вечером в клубе пересечемся. Лады?
— Лады, — жмет руку и наконец залезает в такси, хоть до последнего, дебилоид, рвался за руль, словно мало тачек до этого спьяну разбил.
Осветив фарами внутренний двор, машина разворачивается и отъезжает.
«Ну вот и все. Последнего спровадил», — выдыхаю с облегчением.
На улице хорошо, тихо. Только с озера доносится редкое кваканье лягушек и хоровое пение сверчков, которые снова завели свою тоскливую ночную пластинку.
Уже собираюсь уходить, как Илюхин на полном ходу высовывается из окна и орет во всю глотку, словно это что-то важное. Только отъехал он уже прилично, и я его почти не слышу, выхватываю обрывки фраз.
— Я ж тебе там это… Подарок оставил… Совсем забыл!
— Хорошо, спасибо! — машу ему вслед рукой, лишь бы этот дурень из окна не вывалился. И Вадим подобно улитке втягивает свою короткостриженную голову обратно в салон.
Плевать я хотел на подарки. Мне их сегодня целую гору надарили. Я улыбался, благодарил, только распаковывать нет никакого желания.
Отец вон тоже без подарка не оставил, дом на меня отписал. С самого утра прислал своего прилизанного адвоката с бумагами. Осчастливил, блин! А чтобы просто позвонить и поздравить с днем рождения, или приехать и обнять сына, как это делают в других семьях…
Нет, наша семья никогда и не была нормальной. Сперва, еще ребенком, меня бросила мать, укатив в закат с очередным любовником. А потом и отец, быстро нашедший ей замену, все чаще оставлял меня на попечение бесчисленных нянек. Где сейчас он сам? В Лондоне, или в Ницце — кто ж его знает? Он мне об этом не докладывает. А звонит и приезжает с каждым годом все реже, словно и не было у него никакого сына.
Сколько себя помню, из шкуры вон лез, лишь бы толику его одобрения заслужить: сперва победы на спортивных соревнованиях, потом призовые места на школьных олимпиадах. Только видать, разочаровался мой батя в отцовстве. Или во мне? Потому что других детей со своими новыми пассиями, которые с годами становятся все моложе, так отчего-то и не заводит.
Счет в банке, тачки, теперь еще и этот огромный пустой дом. Наготове директорское кресло в его фирме, которое отойдет ко мне сразу после получения диплома. Считай, откупился. Ну а что, мне теперь двадцать два, давно взрослый мальчик. По мнению отца, в его присутствии в моей жизни я больше не нуждаюсь.
Может, он и прав. Только отчего тогда на душе так паршиво, что хочется волком выть? Что это за чувство такое поганое, от которого никуда не деться?
Специально эту вечерину закатил. Думал, буду среди друзей и все пройдет. Целый день отрывался на полную. Девок не сосчитать, которые висли сегодня на моей шее, и любая из них по щелчку пальцев готова была запрыгнуть в постель.
Но нет же, не помогло, даже на сотую долю не отпустило, стало только хуже! Словно все не то. И не хочу я никого из них, из этих кукол штампованных. Уже вон и Илюхин, прокурорский сынок, с которым нас отцы свели и за одну парту с первого класса посадили, и тот бесит неимоверно.
— Дом, милый дом, — со злостью пинаю пивную банку, брошенную кем-то прямо посреди гостиной, и та с гулким звуком врезается в стену, выплескивая остатки содержимого.
Нет, какой это дом? Дом там, где тебя хоть кто-то ждет и любит. А это — склеп, мой личный, фамильный… Чертово родовое гнездо.
— Собаку что ли завести? Может, хоть с ней здесь не будет
