поляне, Чак ещё немного показал чудеса с водой, создавая небольшую волну, или на несколько мгновений силой мысли вырисовывая на водной глади всякий короткие слова.
Сам Чак остался пока у воды, он решил ещё немного поэкспериментировать, но для Тодда было уже позднее время, ему ещё нужно было сложить наколотые за сегодня дрова в небольшую поленницу у дома. Но стоило ему приблизиться к куче наколотых дров, как его окликнул холодный мужской голос. Из зарослей, что росли рядом с домом Тодда, вышел Сид. Огромный и злой парень, шестнадцати лет отроду, ловкий, статный, не сильно уступающий в красоте своей младшей сестре Лилиан.
Сейчас Сид смотрел на Тодда страшно, холодно, он приблизился к Тодду почти вплотную, нависнув над ним кровожадной тенью, как дикий огромный кот, и прошипел:— Ты обидел моё сестрёнку.
На это Тодд не успел ничего ответить. Сид ударил его в живот. У Тодда перехватило дыхание, он скрючился, прижимая руки к животу. Сид схватил его за загривок и прошипел:
— Не смей больше, ублюдок, обижать мою сестру… — Сид замахнулся и отвесил Тодду оплеуху, не выпуская голову Тодда, продолжая удерживать его за волосы, как нашкодившего котёнка. — Ты довёл мою сестру до слёз, и за это, сука, ты сейчас огребёшь!
Сид ударил Тодда ещё раз и ещё. Щёки Тодда посинели, сквозь кожу проступили кровоподтёки. Сид не сдерживал силу. И именно это стало для Тодда очень удивительной вещью. Никто никогда не бил его так, с целью покалечить, не сдерживая силу. Хотя сам Тодд частенько дрался. Неказистый сын фермера многих бесил не только дружбой с рыжим Чаком, но и своей внешностью, вечно хмурым взглядом, крайней худобой и тем, что на оскорбления Тодд отвечал оскорблениями, а на удар бил в ответ. Но до этого Тодд дрался с простыми мальчишками, что пусть и казались злобными утырками, однако в душе ещё сохранили родительское тепло, какую-то мораль и доброту, потому они старались повалить, если били, то били не по уязвимым глазам и не между ног… но сейчас всё было иначе.
Тодд обмяк после очередной затрещины, и не удержавшись на ногах, завалился назад, при этом в руках Сида остался выдранный серый локон волос.
Сид окинул Тодда злым взглядом, и пнул его в живот. Резко. Ничего не соображающий Тодд не успел прикрыться руками. Удар был такой силы, что Тодда выгнуло и он исторгнул изо рта поток рвоты, ненароком испачкав обувь Сида.
— Грёбанный грязнуля… — Сид вытер рвоту с охотничьих сапог о рубаху Тодда. Развернулся и пошёл прочь. На прощанье бросив:
— Не смей больше приближаться к моей сестре, грязнуля!
Сид шёл домой. Шёл домой победителем, считая про себя, что он защитил свою маленькую сестрёнку, что он настоящий молодец, что он хороший старший брат. Он так был увлечён мыслями о сестричке, что пропустил момент, когда сзади послышались быстрые шаги. На его спину накинулся человек, и чьи-то небольшие, но чертовски сильные руки передавали горло. Сид попытался сбросить неизвестного, что повис на нём, но у него ничего не получилось, а хватка на горле усилилась, затрещали кости. Сид захрипел, схватился за горло, пытаясь вдруг ослабевшими руками разжать чьи-то небольшие, но очень сильные пальцы. Хватка не ослабевала, и в глазах Сида постепенно затухал мир, и болезненно билось в груди сердце, не в силах доставить в умирающий мозг парня даже капли воздуха.
Уже на грани жизни и смерти Сид услышал чей-то звонки крик.
— Отпусти его, Тодд! Ты же задушишь его!!!
Смертельная хватка вдруг исчезла. И Сид вдохнул судорожно в себя живительный воздух. Вдохнул и отключился.
Он уже не видел, как от его спины отшатывается на негнущихся ногах избитый им же несколько минут назад, мальчишка Тодд. Не видел, как к нему подбегает рыжий коротышка Чак, что, судорожно дыша нагибается перед ним и вслушивается в частое дыхание Сида. Как прикладывает пухлые ручонки к его посиневшей шее, и как отшатывается с криком:
— Что здесь происходит, Тодд? Зачем ты пытался заду…
И Сид конечно же не услышал, как оборвался крик Чака, потому что Тодд вдруг рухнул неподалёку и затрясся в резких спазмах, а от испачканной в пыли и рвоте одежды пошёл белёсый пар.
Сид уже ничего не видел, ничего не слышал. Сид спал болезненным сном, чудом выжившего человека.
Глава 2 – Ноша изгоя
Тодду снилось, что его убивают. Снилось, что толпа озлобленных на него людей окружила его и без остановочной бьют, они специально целились по глазам, по животу, между ног, и если удачно попадали, то заливисто смеялись. Тодду никак не получалось прикрыть все уязвимые места, и из раза в раз его сокрушала нестерпимая боль, он довольно быстро оказался на земле, но сам не осознал этого, а злые люди так и не остановились. Они пинали его со всей силы. Хрустели кости Тодда. Его тело наливалось свинцом, он уже не мог шевелиться. Лежал так ничком. А люди смеялись. Злые люди больше не пинали его, больше не били. В этом не было нужды, ведь Тодд умирал, ещё немного и он окончательно сдохнет. Он не может подняться, не может даже пошевелиться, а кровь внутри него пульсирует и разливается из лопнувших органов, крови внутри него так много, и она всё пребывает, ещё немного и…
Тодд проснулся. Но сначала он не осознал этого, потому что не смог подняться. Не смог сесть. И ему казалось, что кошмар продолжается, что ещё немного и он… но тут к нему наклонилась тень. Холодная мозолистая рука опустилась на его лоб.
— Ты весь горишь, сынок… я пойду позову Гхсану, пусть змея даст тебе что-нибудь от горячки…
Рука отпрянула. Отец хотел уйти, но хрип Тодда прокатился по всей комнате нервной волной:
— Не надо! Пожалуйста…папа… останься со мной… я… я не могу подняться… папа… слышишь меня… я не мог..гха…
Тодд закашлялся, слюна вылетела из его рта и опустилась на губы, заляпала тягучей массой лицо. Тодд пытался приподнять руку и вытереть слюну, но даже это ему не удалось. Рука не слушалась его. Пугающий холод и пустота – это всё что чувствовал он вместо рук.
— Папа… где мои руки… пап…а…
Комната закружилась, завертелась вокруг Тодда, он перестал понимать, где именно в пространстве он находится и возникло чувство, словно он зуб во рту, что вот-вот должен выпасть, но Тодд этого не хочет и всеми силами пытается удержаться
