января Парламент, охваченный мятежом, издал декрет, объявляющий Мазарина вне закона и призывающий всех добрых французов разыскивать его как преступника. Другой декрет предписывал конфисковать все королевские средства и использовать их для общей обороны. Многие дворяне видели в восстании шанс склонить Парламент к восстановлению феодальных привилегий; возможно, они также опасались, что восстание выйдет из-под контроля без родовитого руководства. К восстанию присоединились такие крупные лорды, как герцоги де Лонгвиль, де Бофор, де Буйон, даже принц де Конти королевской крови Бурбонов, который привел с собой солдат, средства и романтику. Герцогиня де Буйон и герцогиня де Лонгевиль - прекрасные, несмотря на оспу, - вместе с детьми приехали жить в Отель де Виль в качестве добровольных заложников, гарантирующих верность своих мужей парламенту и народу. В то время как Париж превратился в вооруженный лагерь, титулованные дамы танцевали в ратуше, а герцогиня де Лонгвиль поддерживала связь с принцем де Марсильяком, который еще не был герцогом де Ларошфуко и не был еще циником. 28 января герцогиня подняла боевой дух восстания, родив Марсильяку сына. 7 Многие фрондеры связали себя рыцарскими узами служения с высокородными дамами, которые покупали их кровь со снисходительной улыбкой.
Ситуацию для королевы спасла вражда между принцем де Конти и его старшим братом Людовиком II де Бурбоном, принцем де Конде - "Великим Конде", который привел французское оружие к победе при Рокруа и Ленсе. Отвернувшись от восстания юристов и населения, он предложил свои услуги королеве и королю. Она с радостью поручила ему возглавить армию против мятежного Парижа - против его брата, против его сестры герцогини де Лонгевиль - и вывезти королевскую семью в безопасное место, в Пале-Рояль. Конде собрал войска, осадил Париж, захватил укрепленный форпост Шарантон. Восставшие дворяне обратились за помощью к Испании и Империи. Это было ошибкой: патриотические чувства в парламенте и народе были сильнее сословных. Большинство членов Парламента отказались аннулировать труды и победы Ришелье, восстановив господство Габсбургов над Францией; они начали понимать, что их самих используют как пешки в попытке восстановить феодализм, который снова разделит Францию на регионы, независимые друг от друга и коллективно бессильные. В порыве смирения они отправили депутацию к приближенной королеве; они предложили свою покорность и заявили, что всегда любили ее. Она объявила всеобщую амнистию всем, кто сложит оружие. Парламент распустил свои войска и объявил народу, что повиновение королю - это порядок дня. Баррикады были убраны; Анна, Людовик и Мазарин вернулись в королевскую резиденцию (28 августа 1649 года); двор собрался вновь, и мятежные дворяне присоединились к нему, как будто произошла всего лишь пустяковая неприятность. Все было прощено, ничто не было забыто. Первая Фронда была закончена.
Был и второй вариант. Конде считал, что его заслуги дают ему право подчинять Мазарина. Они поссорились; Конде заигрывал с недовольными дворянами; Мазарин, в самый смелый момент, заключил Конде, Конти и Лонгевиля в тюрьму в Венсене (18 января 1650 года). Госпожа де Лонгевиль поспешила в Нормандию, подняла там мятеж, перешла в Испанские Нидерланды и склонила Тюренна к измене; великий генерал согласился возглавить испанскую армию против Мазарина. "Все партии, - писал Вольтер, - вступали в столкновения друг с другом, заключали договоры и поочередно предавали друг друга. . . . Не было ни одного человека, который бы не менял часто сторону". 8 "Каждое утро мы были готовы по десять раз перерезать друг другу глотки", - вспоминал де Рец; 9 Сам он едва не был убит Ларошфуко. Все, однако, исповедовали верность королю, который, должно быть, недоумевал, что это за монархия, развалившаяся на куски в его руках.
Королевские войска маневром заставили Бордо капитулировать, а Мазарин, играя Марса, повел армию во Фландрию и разбил непобедимого Тюренна. Тем временем де Рец, желая заменить министра и любовника королевы, убедил Парламент возобновить требование о ссылке Мазарина. Потеряв самообладание, кардинал приказал освободить заключенных принцев (13 февраля 1651 года), а затем, опасаясь за свою жизнь, бежал в Брюль, близ Кельна. Конде, жаждавший отомстить министру и королеве, привлек к новому союзу своего брата Конти, сестру Лонгвиль, а также герцогов де Немура и де Ларошфуко. В сентябре они объявили войну, захватили Бордо и вновь превратили его в цитадель восстания. Конде подписал союз с Испанией, вел переговоры с Кромвелем и обещал установить во Франции республику.
8 сентября тринадцатилетний Людовик XIV объявил, что прекращает регентство своей матери и берет власть в свои руки. Чтобы успокоить Парламент, он подтвердил изгнание Мазарина, но в ноябре, набравшись смелости, отозвал министра, который вернулся во Францию во главе армии. Гастон д'Орлеан теперь играл нейтральную роль, но Тюренн перешел на сторону короля. В марте 1652 года Людовик послал Моле, хранителя печатей, потребовать верности города Орлеана. Его магистраты направили Гастону послание, в котором говорилось, что если он или его дочь не приедут, чтобы вдохновить горожан на сопротивление, то они передадут город королю.
В этот момент на сцену выехала одна из самых знаменитых женщин Франции, как еще одна Жанна, спасающая Орлеан. Анна Мария Луиза д'Орлеан стала бунтаркой еще в детстве, когда Ришелье изгнал ее отца. Гастон, брат Людовика XIII, официально назывался "месье"; его жена, Мария де Бурбон, герцогиня де Монпансье, - "мадам"; их дочь - "мадемуазель"; а поскольку она была сильной и высокой, ее стали называть "великой мадемуазель де Монпансье". Поскольку состояние Монпансье было огромным, она росла с двойной гордостью - деньгами и происхождением. "Я из того рода, - говорила она, - который не делает ничего великого и благородного". 10 Она стремилась выйти замуж за Людовика XIV, хотя он был ее кузеном; не получив поддержки, она подняла бунт. Услышав призыв своего города и видя, что ее отец не хочет брать на себя обязательства, она добилась его согласия поехать вместо него. Она давно возмущалась ограничениями, наложенными на ее пол обычаями; особенно она не понимала, почему женщины не должны быть воинами. Теперь она облачилась в доспехи и шлем, собрала вокруг себя несколько высокородных амазонок и небольшой отряд воинов и с радостью повела их в Орлеан. Магистраты отказались принять ее, опасаясь гнева короля. Тогда она приказала нескольким своим людям пробить брешь в стенах; через нее она и две графини вошли внутрь, пока стража дремала или перемигивалась. Как только она оказалась внутри, ее пламенные речи захватили горожан; Моле был отослан без своей награды, а Орлеан поклялся в верности своей новой госпоже.
Вторая Фронда достигла своего апогея у ворот Парижа. Конде подошел с юга, разбил королевскую армию
