сирену, и почти сразу за этим из-за подлеска показались силуэты. Наитие, наверное, подсказало парню, и он сделал выстрел воздух привлекая внимание. Подбежавший к нему фельдфебель посмотрел сначала на Лукаса, а потом туда куда смотрел Филип.
- Что видишь? – немного подслеповато щурясь спросил он.
- Семь машин. Скорее всего людей перевозят.
- Людей? С чего ты взял?
- А разве… просто предположил. Орудий не вижу. Только машины.
- Боги надеюсь ты ошибся. Рядовой чего замер?! Хватит теребить свой ствол, он от этого больше не станет! И где ваши средства защиты?!
- З..З..здесь господин фельдфебель! – едва не выронив винтовку, ответил Лукас надевая на голову шлем. Тот как это бывало и раньше просел на глаза и заставил парня мотать головой до тех пор, пока не получил удар по этой голове от старшего по званию.
Тем временем Филип как ещё несколько человек совершили выстрелы в сторону приближающегося противника. Видно именно это и привело к быстрой остановки машин, из которых как он предсказывал посыпались солдаты, немедленно падающие на землю и начавшие вести ответную стрельбу. И уже через несколько минут показавшие что решает не только выучка, но и качество оружия. Потому что огонь со стороны окопов, продолжал оставаться нестабильным так как оружие в такой суматохе продолжало клинить. Этим пользовались, и противник который начала сближаться с траншеей, ведя подавляющий огонь.
Глаза парня стали наливаться красными при взгляде на эту картина, а губы растянулись в безумной улыбке. И когда он повернулся к так и сидевшему в траншеи Лукасу, он заставил парня задрожать от ужаса.
- Б****! Стреляй Лука, стреляй мать твою!
Нельзя было сказать, что трясущийся новобранец наемников понял русский матерный. Но как это часто бывает понял интонацию и рефлекторно совершил выстрел как говориться в ту степь. И даже в кого-то попал, но Филипа уже это не волновало. Ведь сделавшие последний рывок в их окоп посыпались вражеские наемники, которые преодолели втоптанный в землю снег.
Одного из них Филип поймал на заранее примкнутый штык и свалив его вниз, едва успел вытащить оружие и махнуть своим стреляющим копьём, разрезая горло новому противнику, который уже замахивался прикладом, чтобы ударить как он думал отвлекшегося подростка в спину. Третьего, что приземлился несколько дальше по траншее попаданец собрался было пристрелить, но нажав на курок с криком «СДОХНИ» снова бросился в рукопашную. Ну а что ему ещё было делать, если хрупкое нечто по недоразумение называемое оружие, впустую щелкнуло.
В какой-то момент он весь оказался заляпан в крови и что-то в его разуме вновь замкнуло. Поэтому выбив очередному напавшему челюсть, почувствовав при этом как скрипят его кости он выскочил из окопа и рванул в сторону самой гущу противников. Пользуясь тем, что никто не понял, что маленькая выскочившая из окопа фигурка — это враг и в принципе угроза, он на одном вдохе преодолел почти пятнадцать метров, после чего закричал.
Только если бы обычный крик оказался бы потерян в грохоте битвы, то могильный крик, произвел по-настоящему разрушительные последствия. В радиусе пяти метров люди просто упали без сознания с лопнувшими барабанными перепонками, а у некоторых даже глаза лопнули. За пределами первой зоны поражения люди не теряли сознания, но роняли оружие, теряли равновесии опускаясь на колени, а некоторые складывались пополам от боли, которая прошла по их костям создавая иллюзию множества переломов. Итог в радиусе пятидесяти метров не осталось ни одного прямостоящего человека, а в центре этой вакханалии смеялся Филип не в силах сдержать переполняющие его чувства эйфории. Правда из этого он едва не погиб, когда пуля влетела ему в бедро едва не перебив артерию. Но уже вошедший в раж юноша, кинулся в новую атаку проигнорировав боль.
Его нашли через четыре часа, когда напавшие оказались разгромлены, а он сам сидел на земле не в силах подняться от потери крови. И множества не очень опасных ранений, но которые не позволяли ему подняться. Ну и может потому что он сидел поверх нескольких человек, которых определил как офицеров.
- Значит ты всё-таки выжил француз? – спросил его фельдфебель, который первый добрался до своего подчинённого.
- Мой любимый сержант! – пьяно улыбаясь, Филип попытался раскинуть руки в попытке обнять: - Конечно я выжил, как я мог вас оставить в этом жестоком мире! У меня даже для вас подарок есть!
Посмотрев на бессознательные тела, Густав Салер хмыкнул и отдал несколько команд. Всё ещё не совсем трезво мыслящего Филипа подняли сослуживцы и насколько это было возможно осторожно повели в сторону основного лагеря. Когда его перетаскивали через траншее, Филип заметил знакомую рыжую шевелюру. Лукас лежал на земле и смотрел в небо мертвыми глазами. У тела отсутствовали обе руки, а также половины челюсти. А в груди и шее были видны металлические осколки.
- Нахер эту б****скую винтовку. – сплевывая кровь, натекшую из разбитого носа, высказался Филип.
Один из тех, кто его тащил, проследил за взглядом пострадавшего и добавил: - Нахер такие контракты… Увольняюсь.
- Как… как… как… - услышал сразу после этих слов Филип: - как… как… как…
И хоть попаданец, уже находился в полусонном состоянии, он смог ответить: - Спи уже Лукас. Может боги будут к тебе благосклонны в следующей жизни. – и проследил как дух висевший над телом, растворяется окончательно покидая реальный мир.
*****
Он проспал целый день и спал бы и дальше, только вот его потребовали к начальству, и фельдфебель с садистским удовольствием, отправил по его душу подчиненного. В итоге к палатке командира Филип явился заспанным в помятой форме и бледным лицом от боли в ноге. И она стала сильнее, когда откинув полог входа в палатку, Филип был вынужден резко выпрямиться изображая из себя образцового служаку. И тихо радоваться, что не пришлось переходить на строевой шаг, ведь в палатке оказался не только их капитан, но и несколько человек верховного командования всей наемной армии, и среди них во главе стола сидел полковник Георг Фрундсберг. Этот человек уже почти пересёк черту старости, но об этом говорили только его морщины что избороздили лицо командира. В остальном… мышцы что проступали под парадной формой, пышная борода и лоснящиеся черные волосы, прямая спина и много других мелких деталей, будто говорящие «Я вас всех ещё переживу!». И Филипу хотелось в это верить, хотя он никогда бы не сказал этого в слух.
- Oberst Frundsberg, gefreiter ist Liis auf ihren befehl
