Белокурый молодой человек приложил палец к губам, призывая Леону не поднимать шума. Его решительный вид и суровый взгляд свидетельствовали о том, что разумнее будет подчиниться ему.
Рапиры со свистом рассекали воздух. Полностью сконцентрировавшись на поединке, Кристиан ловко парировал удары Анджело, учителя фехтования.
В последнее время Истербрук уделял много времени тренировкам. Весь прошлый год он занимался перестройкой дома, надстраивая верхний этаж над гостиной. В результате у него появилось это помещение для занятий спортом и физическими упражнениями.
После пары финтов Анджело сделал выпад, и кончик его тренировочной рапиры уперся Кристиану в грудь, в то место, где находится сердце. Удовлетворенный результатом поединка, учитель фехтования отступил на несколько шагов, а затем в знак уважения к противнику поднял рапиру вверх и поклонился.
– За последние несколько месяцев ваше мастерство значительно возросло, лорд Истербрук. Никогда не видел, чтобы кто-либо достиг таких больших успехов за столь короткий период.
– Все это время я неустанно тренировался.
Анджело взял полотенце и вытер пот со лба.
– Мне кажется, дело тут не только в усиленной практике. Я имею в виду не только совершенствование техники владения рапирой. Тут речь совсем о другом. Что-то изменилось. Что-то неуловимое, что не поддается определению. Не знаю, как это выразить словами. Я заметил, что у вас в движениях появилась какая-то особенная живость. Энергия, которой я у вас не замечал.
Кристиан не стал давать никаких объяснений, которых ожидал от него услышать Анджело. Да и что он мог ответить? Если бы он попытался все объяснить, Анджело мог бы подумать, что у него и вправду не все в порядке с головой. Все и так шепчутся у Кристиана за спиной и говорят, что он не от мира сего. Многие и вовсе считают его чокнутым. Разве Анджело поймет, какая внутренняя метаморфоза произошла с ним за эти три месяца?
Концентрация мысли, которую Кристиан выработал в себе, и душевное равновесие, которого добился посредством занятий медитацией, в конечном итоге нашли воплощение в изменениях на физическом плане. Ему больше не требовалось несколько часов подряд заниматься духовными практиками для того, чтобы достичь гармонии и обрести мир с самим собой. Сражаясь на рапирах с Анджело, занимаясь бегом или греблей, практикуя особый способ дыхания и целиком концентрируясь на физических упражнениях, он научился возводить невидимую стену, которая ограждала его от невеселой суеты внешнего мира.
Эта способность управлять собой означала для Кристиана достижение духовной свободы, о которой он мечтал на протяжении многих лет…
– Почему бы вам не пойти в школу фехтования, лорд Истербрук? – Анджело взял со стола бокал с пуншем. – На следующей неделе там состоятся соревнования. У вас есть шанс занять на них первое место. В искусстве владения рапирой вы сравнялись со мной – вашим учителем. Мало кто может этим похвастаться. Разве вы не хотите утереть всем нос и продемонстрировать свое мастерство? Чтобы все об этом узнали. А пока это известно только мне.
– Спортивные соревнования меня не интересуют. Мне все равно, знает кто-то о моих успехах или нет.
– Как странно. Обычно людям свойственно гордиться своими достижениями и стремиться к славе.
Разумеется, Анджело хотел сказать, что это не странно, а подозрительно. По меньшей мере эксцентрично. Кристиан отдавал себе отчет в том, что именно эти слова приходили окружающим на ум всякий раз, когда кто-то произносил вслух его имя. Поэтому Анджело, как и большинство людей, общаясь с Истербруком, проявлял осторожность и был начеку.
Анджело взял сюртук и стал торопливо одеваться, собираясь уходить. Однако по каким-то слышным только ему неуловимым вибрациям Кристиан догадался, что у Анджело на уме. И эти мысли его не слишком обрадовали.
Как только Анджело удалился, дверь распахнулась и в комнату вошел другой человек. Вернее, не вошел, а ворвался.
– Мы привезли ее. Мы долго ждали, но в конце концов она все-таки вышла из дома без этого своего китайца-охранника.
Кристиан налил себе пунша.
– Надеюсь, вам удалось провернуть все без лишнего шума? Вы не привлекли внимания прохожих?
– Это было нелегко. Хорошо, что со мной было еще двое наших людей. Мы поступили правильно, взяв их с собой. Девушка начала что-то подозревать, поэтому пришлось действовать быстро. Мы опасались, что она вздумает сбежать или станет звать на помощь.
– Полагаю, вы не причинили ей вреда. Если бы хоть один волосок упал с головы этой женщины, я стер бы вас в порошок, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Истербрук.
Миллер решил, что маркиз шутит, однако слова Истербрука несколько поколебали его уверенность.
– Уверяю вас, пострадало только ее самолюбие.
Миллера нельзя было винить за то, что ему «пришлось действовать быстро». Маркиз приказал ему привезти мисс Монтгомери, и Миллер выполнил приказ.
Миллер молод, честолюбив и не слишком щепетилен в соблюдении всех тонкостей закона. Он верой и правдой служит своему хозяину – точно так же, как до этого, когда Миллер был в армии, служил старшим по званию офицерам, не обсуждая их приказы и не задавая лишних вопросов.
– Девушка обвиняет нас в похищении, – сказал Миллер.
– Я ее не похищал. Это сделали вы.
– Она говорила, что подаст в суд.
– Где она?
– В зеленой спальне. Мы провели ее в дом через черный ход. Леди Уоллингфорд не знает о том, что девушка здесь.
Так это на самом деле или нет, Кристиан сможет узнать, лишь когда выйдет из комнаты. Если его тетя что-то заподозрит, поднимет шум на весь дом.
Отпустив Миллера, Кристиан окинул себя придирчивым взглядом – рубашку, брюки и ботинки. Прежде чем он выйдет к мисс Монтгомери, было бы неплохо привести себя в надлежащий вид. Но, подумав еще минуту-другую, Кристиан вышел в коридор и решительным, шагом направился прямиком в зеленую спальню.
Кипя от злости, Леона мерила шагами комнату, которая стала ее тюрьмой.
Кому может понравиться, когда тебя хватают посреди улицы и грузят в экипаж, словно чемодан?
Все время, пока экипаж катился по Гросвенор-сквер, Леона демонстративно игнорировала своего похитителя и обращалась с ним как с лакеем, кем, собственно, он и являлся на самом деле. Леона едва не вышла из себя, когда увидела, как этот наглый юнец ухмыляется – вероятно, его забавлял ее надменный вид.
Леоной постепенно начала овладевать тревога. Какова подоплека этой возмутительной выходки? Наверняка маркиз Истербрук позволяет себе так с ней обращаться, потому что считает, что по причине своего низкого социального положения Леона не заслуживает другого отношения.
А когда окружающим станет известно о столь бесцеремонном поведении маркиза, они станут брать с него пример. И тогда Леоне не удастся достигнуть цели, которая привела ее в Лондон. Ей ничто не поможет: ни высокое происхождение ее матери, ни рекомендательные письма, которые она с собой привезла. После того, что с ней сегодня приключилось, Леоне будет намного труднее осуществить свои планы. А может быть, некоторые из них вообще будет невозможно претворить в жизнь.
