бессмертным.
И нам остался лишь медленный путь — идти к цели поколение за поколением, так же, как архитекторы работают над величайшими базиликами. Египет пал, но мы не пали. Рим ушёл в прошлое, но мы остались. Несколько родов, потомки древних жреческих семей Гиераконполя и Мемфиса, продолжают свою работу. Остановка привела бы к тому, что процесс, требующий четырёх тысяч лет постепенного асимтотического приближения к цели, пришлось бы начинать с начала, ведь, тексты, конечно, полезны, но обучать алхимика могут лишь настоящие учителя, обучавшиеся у учителей учителей, которые в свою очередь учились у учителей учителей учителей. О неверном шаге страшно даже подумать. Однако любая победа — единственный флакон Эликсира, единственный кусочек Камня — навсегда покончит с этим кошмаром. Мы станем бессмертными, превратимся в философов, чей жизненный срок наконец будет соответствовать глубинам тайн Природы.
Вот в чём состоит миссия нашей гильдии. Немногие из нас, прошедшие все экзамены, занимаются алхимическими исследованиями, двигающими вперёд Великое Делание. Другие учатся, чтобы стать учителями или учителями учителей. Провалившие экзамен остаются в гильдии в другом качестве и управляют её мирскими делами. Кто-то рыщет по деревням в поисках талантов, которые способны пройти обучение и стать подмастерьями. Другие заведуют нашими финансами. А наименее способные, вроде меня, тратят время на разговоры с другими людьми, пытаясь убедить их в важности нашей миссии. Ещё несколько веков, и у нас будет Камень. Я удовлетворил твоё любопытство?
— Полностью, если не считать изначального вопроса. Вы настолько заняты, что не можете уделить принцу пару недель?
— Бог устроил так, что Великое Делание непросто. Мы сделали всё, что в наших силах, чтобы обучить наших алхимиков, наших учителей, наших учителей учителей и так далее. Но в итоге обнаружилось, что способности человеческие заканчиваются там же, где начинается возможность успеха. По воле своей Он бросает нас в жернова асимптоты.
— Всё равно непонятно.
— Ты помнишь про архитектора, который учится в десять раз быстрее, чем нужно на исследования и при этом не может накопить больше, чем 700 лет знаний? У пятидесятого алхимика будет 696 лет обучения и он сможет потратить на собственные исследования лишь пять месяцев. Сотый алхимик получит 699,98 лет обучения и сможет потратить на исследования лишь день перед смертью. До этого мы ещё не дошли, но мы уже зашли довольно далеко. У нас нет Камня, но есть зелья, которые гарантируют определённый жизненный срок, чтобы никто не умер раньше времени. Последние несколько поколений на смертном одре говорили, что они почти чувствуют Камень, что нужно подумать лишь несколько часов ещё и мы его получим. Говорят, мой дед, умирая, понял рецепт Камня. Он начал диктовать, но его глаза закрылись навеки раньше, чем он успел закончить перечень ингридиентов.
— И?
— Ты просишь нас прервать работу на пару недель, чтобы спасти жизнь принца. Но такая остановка отбросит нас на поколения назад. Мы зашли слишком далеко, и сейчас ценны лишь несколько последних часов в жизни алхимика. Мы не можем уделить принцу часы. Даже секунды не можем.
— А ваши учителя… или учителя учителей?
— Они владеют алхимией в какой-то степени, но у них такая же ситуация. Наши учебники переписывались годами, и сейчас они настолько идеальны, что лишь в последние дни своей жизни учитель становится способен написать что-то лучше. А наши учителя учителей достигли такого мастерства, что лишь в последние дни своей жизни они способны создать учителя лучше, чем те, что уже существуют.
— И в системе нет вообще никакого запаса прочности?
— Только я и подобные мне. Те, кто признан неподходящими для исследований и обречены на мирские дела. Мы уже посылали вам одного такого. Он не справился. Больше нам дать некого.
— Короля это не обрадует. И принц умрёт.
— Все умирают, — ответил алхимик. — Если принц не умрёт в этом году, он умрёт в следующем. Или пятьдесят лет спустя. Вопрос не в том, когда мы умрём, а в том, что наши жизни добавят к Великому Деланию. Ртуть испаряется и исчезает. Но если её смешать с азотной кислотой, то, что останется, будет существовать вечно. Жизни тех, кто не является частью какого-либо Делания, значат для меня меньше, чем для них самих значит один день. Те же, кто двигает Делание, ценнее золота. Так и скажи королю.
— Он не поймёт.
— Тогда ты должен его научить, — сказал алхимик. — Как я научил тебя, а мои учителя научили меня, а их учителя научили их, и так далее до первых философов Египта.
С этими словами он посмотрел на меня, и в черноте его слишком неподвижных зрачков я узрел само Время.
Перевод — Alaric
