Скотт Александер
«Жизнь коротка, искусство вечно»
Scott Alexander
«Ars Longa, Vita Brevis» (2017)
Алхимик спросил, не хочу ли я выпить. На самом деле я хотел, но, сколько я ни старался, я не мог заставить себя смотреть на жидкость непонятного цвета в бутыли. А золото, которым алхимики платили налоги, странно пахло и непонятным образом скрипело. Поэтому я отказался.
Я вытащил королевский указ и положил на стол между нами. Сын короля умирал. Его не могли спасти ни доктора, ни астрологи, ни ведьмы, ни прочие мудрые люди страны. Король позвал алхимиков, и один из них пришёл. У алхимика тоже ничего не вышло. Однако он проговорился, что в гильдии есть и другие алхимики — великие алхимики, знающие гораздо больше, чем он. Король потребовал, чтобы все лучшие алхимики гильдии явились во дворец и попытались спасти жизнь его сына. А гильдия алхимиков отказалась, заявив, что не может прервать свою работу.
Так я очутился здесь. Я должен был вторично передать приказ короля — более официально и менее вежливо.
Алхимик сделал вид, что читает пергамент. Я был уверен, что он притворяется — его глаза всё время оставались неподвижны. Наконец он дал мне тот же ответ, который получил и королевский курьер: гильдия алхимиков не может прервать свою работу.
— Почему потеря пары недель для вашей работы важнее, чем жизнь принца?! — заорал я и посмотрел прямо в эти жутковатые неподвижные глаза.
Алхимик молчал слишком долго. Я даже забеспокоился, не сломал ли я его — может, это на самом деле какой-то очень сложный механизм, а я крикнул слишком громко и какая-то шестерёнка неудачно сдвинулась. Наконец он спросил:
— Сколько времени тебе нужно было бы изучать архитектуру, чтобы построить такой же замок, как этот?
— Я не архитектор, — ответил я. — Я — воин.
— Я знаю. Так сколько тебе пришлось бы учиться, чтобы стать архитектором?
— Десять лет? — предположил я. — Двадцать?
— А почему? Существуют книги по архитектуре, некоторые из них написаны людьми, намного более великими, чем создатель этого замка. В некоторых из них — пятьсот страниц, в других — тысяча. Ты настолько медленно читаешь, что на тысячу страниц тебе потребуется десять лет?
— Нельзя понять архитектуру, всего лишь прочитав книгу.
— Но почему?
— Потому что… невозможно… — когда алхимик задавал первый вопрос, я разозлился, однако теперь меня всерьёз заинтересовала эта тема. Во всяком случае, это было действительно любопытно. Почему великий архитектор не может записать свои знания в книгу? И почему я не могу прочесть её и стать таким же великим архитектором?
— Потому что нужно всё это запомнить, — наконец ответил я.
— Не обязательно. Когда ты строишь замок, ты можешь носить книгу с собой.
— Это не поможет. Знания… не будут упорядочены в моей голове должным образом. Я захочу построить стену и не буду даже знать, что я должен учитывать при постройке стены. Мне придётся постоянно перелистывать всю книгу целиком.
— Ты — воин, — повторил алхимик. — Ты читал записки Цезаря?
— Я знаю их почти наизусть.
— Ты умеешь командовать войсками как Цезарь?
— Нет.
— Почему?
Я понял, к чему он клонит. Цезарь написал о войне всё, что только можно. Я прочитал это всё. Но я не Цезарь. Проблема не только в том, чтобы заучить книги.
— Знания, — заговорил алхимик, — передать сложнее, чем кажется. Можно записать структуру определённой арки или тактические соображения, лежащие в основе той или иной стратегии. Но есть навыки более высокого уровня, для которых у нас даже нет названий и которые мы не можем оценить. Цезарь мог оглядеть поле боя и точно определить, что в этом месте строй противника прорвать нельзя, а в том — можно. Витрувий мог представить громадную базилику целиком, со всеми её стенами и колоннами. Мы называем это мудростью. Нельзя сказать, что ей нельзя научиться, но ей нельзя научить. Понимаешь?
Я понимал. Если бы Цезарь обучал меня несколько лет, я бы, скорее всего, впитал какие-то из его навыков чтения поля боя. Я научился бы хотя бы смутно видеть суть его гениальности. Но он не смог бы мне просто всё это рассказать. Дело было не в секрете, который он прятал от других, чтобы оставаться самым лучшим. Речь шла о силе, которая принадлежала лишь ему одному, и её можно было передать лишь частично.
— Вообразим, — продолжил алхимик, — что ты захотел построить что-нибудь совершенно простое. Например, крестьянскую хижину. Сколько времени тебе пришлось бы изучать архитектуру под началом Витрувия, чтобы это сделать?
Теперь мне уже не хотелось говорить, что я не знаю. Я просто предположил:
— Год?
— Предположим, ты хочешь построить что-то посложнее. Например, акведук, во всём подобный тем, что строили римляне. Сколько?
— Лет пять?
— Какое-нибудь грандиозное здание, например, дворец или храм?
— … лет десять?
— Самое величественное здание в мире. Собор святого Петра, Пантеон, Шартрский собор, или что-нибудь новое, что сочетает лучшие черты всех этих храмов?
— Откуда я знаю? Лет двадцать? Тридцать?
— Если я скажу, что тебе понадобится двести лет, ты поверишь?
— Нет. Человек живёт лет семьдесят. Если бы, чтобы построить собор святого Петра, нужно было изучать архитектуру больше семидесяти лет, его бы никто не построил.
— Таким образом, — сказал алхимик, — мы обнаружили кое-что удивительное. Искусство архитектуры ограничено человеческой жизнью. Чтобы спроектировать величайшие здания из всех возможных, придётся изучать архитектуру семьдесят лет. Бог провёл черту на песке и навеки закрыл нам путь к ещё более грандиозным творениям.
Я на секунду задумался.
— Кажется, это не так. Каждый год придумывают что-нибудь новое. Парящие контрфорсы, витражи, стрельчатые арки. У римлян ничего этого не было. Мы не просто изучаем работы Витрувия, мы двигаем архитектуру дальше. Возможно, для изобретения контрфорса потребовалась сотня лет, но когда его изобрели, другим архитекторам уже нужны лишь недели, чтобы его изучить и понять, как его правильно использовать в своих зданиях. Архитектура развивается не только от архитектора к архитектору, но и от цивилизации к цивилизации.
— Ты владеешь математикой? — спросил алхимик.
Я покачал головой.
— Тогда я попробую объяснить на словах, хотя правильнее было бы записать уравнение. Первый параметр — скорость, с которой ученик усваивает уже открытые знания по архитектуре. Второй параметр — скорость, с которой мастер изобретает новое. Третий параметр обозначает, в какой степени нужно достичь границ знания, чтобы изобрести новое: при нуле все могут что-нибудь открыть, независимо от того, сколько они знают, при единице нужно сначала освоить все
