семейку. На выходе из столовой я ухватилась за рукав Филиппа.
– Я хотел показать отцу наш… – начал было он.
– Пойдем, прошу! Это важно! – взмолилась я.
Филипп наконец понял, что произошло что-то серьезно. Он увел меня в свой кабинет, плотно закрыв дверь.
– Что случилось, Элион? На тебе лица нет.
Мы замерли друг напротив друга. Я низко склонила голову, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Этой ночью… кое-что произошло. После нашей ссоры я поднялась на второй этаж. Хотела найти тебя и извиниться, но…
– Да говори уже! – взволнованно и зло сорвался Филипп, перехватывая меня за плечи. – Что случилось?
Я подняла взгляд, кусая губы. Мне было больно говорить такое Филиппу. Разбивать на осколки образ его отца… А еще я боялась. До кружащейся головы. Признаться что Солар мне понравился.
– Оказывается, в коридоре меня встретил твой отец, Филипп. Солар.– севшим голосом выдавила я. – Мы… были близки с ним. Он соблазнил меня. Я виновна в этом, признаю.
Филипп резко оттолкнул меня. Как ядовитую змею, к которой боялся и прикасаться! Я пошатнулась, невольно падая в кресло у стола.
– Что ты несешь, Элион? Что за бред – тебя соблазнил мой отец?! Да это чушь! Отец не мог так поступить и соблазнить мою жену. – зашипел Филипп.
– Ты мне не веришь? – прошептала я одними губами.
Он в один шаг оказался напротив. Упершись ладонями в подлокотники, Филипп наклонился ко мне. Он понизил голос, но от такого вкрадчивого, обманчиво доверительного тона только мурашки пошли по коже:
– Слуги донесли мне, что видели тебя вчера. Растрепанную, в смятой одежде. Может, ты пытаешься оговорить моего отца, чтобы скрыть кое-что другое? Например, своего настоящего любовника?
– Да как ты смеешь?! – я вскинула руку, собираясь залепить пощечину.
Филипп не допустил этого. Он перехватил мое запястье, а второй рукой резко рванул вниз воротничок моего платья. Так, что пуговицы на нем расстегнулись, чудом не отлетев. Черт! Неужели он все-таки увидел тот след?
– Насильники вряд ли ласкают и целуют своих жертв. Хотя может, я чего-то не понимаю? Прости, не было такого опыта, – усмехнулся Филипп, наклоняясь еще ниже и проводя горячими губами по чужой отметине.
Я дикой кошкой вывернулась из его хватки, чтобы взвиться на ноги. Попытаться посмотреть глаза в глаза, хотя с высоким Филиппом мне все равно пришлось задрать подбородок, чувствуя себя беспомощной девчушкой.
– О да! Перед тобой все раздвигали ноги добровольно, да? – зло и ядовито процедила я. – А ты был и не против?
– Собираешься припоминать мне старые грехи? Прикрыть этим свой грех и своего любовника? – Филипп скрестил руки на груди.
Он помрачнел на глазах. Закрылся в себе. Я вздохнула, понимая, что разворошила неприятные для обоих воспоминания. Но уже не могла остановиться. Мой голос звучал одновременно и с мольбой, и с обидой:
– А помнишь, как твоя первая любовь, эта стерва Салли, затянула тебя в постель? Когда я была беременна Маркусом. А она решила, что тебя держит со мной только ребенок. И подлила мне какую-то дрянь в чай, из-за которой я едва не потеряла ребенка… Ты тоже тогда не поверил, что меня отравили! Так вот, нет у меня никакого любовника! А то что случилось у меня с твоим отцом – это ошибка.
– Это другое! – Филипп вскинул руку, останавливая меня. – Я не хочу об этом вспоминать. Ты знаешь, что Салли и ее семейка потом принесли нам немало зла. И я жалею, что связался с ней.
Мои глаза яростно блеснули.
– Вот и я жалею, что поддалась Солару! А ты… Жалеешь о том, что спал с ней? Или о том, что когда Салли ответила за покушения на меня по закону, ее сестричка взялась нам мстить? Околдовала тебя темной магией, сделав своим любовником, и при этом отняла наш старый особняк? Отняла все… Филипп, – прошептала я умоляюще, сламываясь, не в силах говорить зло, – вспомни! Я ведь тогда поверила тебе. Что ты изменил мне с Амели, сестрой Салли, не по доброй воле. Что это была ее темная магия, и ты ничего не осознавал, твой разум был отключен. Я же поверила тебе?
Голос сорвался. Дрожащими пальцами я потянулась к Филиппу, погладила по щеке. Он перехватил мою ладонь, сжимая в своей, глядя в глаза.
– Одно дело – поверить в темную магию, другое… Элион, это мой отец! Он никогда бы так не поступил! Не соблазнил бы мою жену. Не знаю, кого ты прикрываешь, паршивка, но когда я доберусь до твоего любовника…
Филипп притянул меня ближе. Он накрыл мои губы своими во властном и жестком поцелуе. Удивительно, как в этот момент Филипп был похож на своего отца… Но на поцелуи Филиппа мое тело отзывалось. Ведь я любила его. И сердце замирало от того, как он брал в плен мои губы, сминая их и прикусывая. Словно наказывал за то, чего я не совершала? Опомнившись, я толкнула Филиппа в грудь.
– Как ты можешь так обо мне думать? Я всегда с тобой честна. – встрепанная, разъяренная, выпалила я. – С меня хватит! Если ты мне не веришь, значит, я слишком много давала тебе вторых шансов. Ты прав, я совершила ошибку, но я прощала тебя всегда. А ты не готов простить? Тогда нам не по пути.
– И что ты сделаешь? – усмехнулся Филипп, горделиво приподняв подбородок. – Уйдешь от меня? Попытаешься добиться развода? И не мечтай, дорогая. Я не позволю, чтобы имя моей семьи трепали все сплетницы Денлана! Считай, что я запрещаю тебе покидать особняк. Или лучше запереть тебя в спальне? И раз уж тебе не хватает мужского внимания, обеспечить тебе его? Ты явно намекала на это, когда так оделась вчера!
Филипп притянул меня ближе за талию. Его ладонь бесстыдно легла на мои ягодицы, сжимая через платье. Так, словно он лапал какую-то служанку. Распутную девку, которой Филипп меня и считал! Я все-таки залепила ему пощечину. И сбежала, ринувшись в свою комнату, где схватила листок и перо. Через минуту записка была готова. Я вышла в коридор, поймав мальчика-слугу.
– Подойди сюда! Мне нужно передать это своему брату Александру.
– Конечно, леди Хоуп, – кивнул он.
И тут за его спиной возник Солар. Как из-под земли появился! Он одним движением выхватил записку из рук мальчишки,
