И эта тяга будет непреодолимой, пока они не проведут ночь вместе. Правда, магия эта длится всего одну ночь.
«Ну, ничего, девочка, – усмехнулся Солар, пряча кристалл в карман. – Мне этого достаточно! Эту ночь ты точно уже не забудешь! Ты попалась, Элион». ***
Это было как наваждение. Как я могла так поступить? Если бы я пила или ела хоть что то, я сказала бы, что это был задуманный план заранее. Но я ничего не касалась губами. Значит это только моя вина? Хотя голова кружилась как после удара по голове. Или сильного магического вмешательства. но не было никакой магии, Солар верно сказал, я сама себя оправдываю! Это гнусно. А мне было плохо от чувства вины перед Филиппом.
Придерживаясь рукой за стену, я побрела по коридору. Слезы застилали глаза. Что я натворила? Я даже не сразу обратила внимания на двух служанок, которые несли корзину с бельем.
– Леди Хоуп? Что случилось? – всполошилась одна из них.
– Н-ничего… – выдавила я, поспешно приглаживая волосы. – Вы не видели моего мужа?
Служанка помотала головой. А пройдя мимо, зашушукалась со второй:
– Ох, видно, у нашей леди горячий любовник! Вон, какая встрепанная! А про лорда Хоупа спрашивала не зря, боится, чтобы он не застал ее в таком виде!
Я чувствовала себя грязной. Испорченной. Ведь я всегда была правильной девочкой. А что теперь? Бросилась в объятья Солара? Не смогла справиться с порочным притяжением? Да, Филипп изменял мне в прошлом, но это ведь было давно! А я, зная, как это больно, поступила точно так же! Ладно… не настолько. Я не превращала Солара в постоянные любовники. Но даже одна случайная близость на маскараде… и тем грязнее, противнее это выглядит. Будто я прыгнула в постель к первому встречному. Лишь бы отыграться за свои вечные страхи? Повелась на крепкие плечи, фигуру воина, на жесткий изгиб губ, которые там, в темноте коридора, мне почему то захотелось поцеловать. Это было наваждение. Не любовь, не чувства. Да я знать не знала Солара, как человека! Я просто захотела побыть «плохой девочкой»? Что ж, у меня получилось. Но как жить в этой новой роли, я сама не знала.
«Как я скажу Филиппу обо всем?» – запоздало стало страшно и стыдно смотреть мужу в глаза.
Усталость взяла свое. Я повалилась в постель, проспав до утра. Гости уже разъехались, так что завтракать предстояло в семейном кругу. Я спустилась в просторную столовую. Филипп опаздывал. Когда он показался в дверях, я вскочила ему навстречу.
– Филипп! Нам нужно поговорить!
Филипп казался безупречным: фигура греческого божества, шелковая волна темно-каштановых волос, та идеальная грань легкой щетины, которая лишь придает мужественности. Глядя в его зеленые глаза, было сложно решиться сказать правду. Будто… я изменила ему? Хотя это и не так.
Вся кровь отхлынула от моего лица, и без того бледного. Ведь в новом мире мне досталась внешность темноволосой куколки с фарфорово-белой кожей и выразительными карими глазами. Симпатичная мордашка и стройная фигурка, за которые я и поплатилась там, в темной нише?
Филипп не собирался помогать мне. Он с улыбкой отмахнулся.
– Забудем вчерашнюю ссору! Сейчас не до этого.
С этими словами Филипп прошел во главу стола. Так и не заметил моего состояния? Или… не придал значения?
Я сжала пальцами складки платья. Темного, будто траурного, максимально закрытого. Не только на случай, если попадусь на глаза Солару. А и по той простой причине, что не моей шее расцвела унизительная отметина. Не от губ мужа.
В столовую зашли служанки. Они принесли наших детей. Малышка Нинель мирно дремала в милом розовом одеяльце с белыми кружевами. А Маркус сидел на руках у служанки, протягивая ко мне ручонки. Я слабо улыбнулась, шагнув к нему. Сыночек ухватил меня за палец крохотными пальчиками. Маркус был в том милом возрасте, когда уже делал первые шажочки, но его еще все равно нужно было носить на ручках. Я улыбнулась ему, но эту минутную идиллию прервал голос Филиппа:
– Я подумал, что, хоть они и маленькие, но пусть побудут на завтраке вместе с нами! Пообщаются с дедушкой.
Я вздрогнула, как от пощечины, поворачиваясь к нему.
– Насчет дедушки… Твой отец… – в горле у меня был комок. – Нам нужно поговорить о нем.
– Элион, – Филипп досадливо нахмурился, будто я пристала с выбором платья. – Если он брякнул что-то не то, имей терпение! Человек с дороги. И прожил не один месяц на севере, где из собеседников были такие же суровые вояки. И северные медведи.
«А еще там не было женщин? – захотелось съехидничать мне. – И вместо того, чтобы по приезду пойти в дом разврата, он решил залезть под юбку ко мне, к жене своего сына?»
Я не могла сказать это при слугах. И тут зашел Солар. Я вздрогнула от звука его шагов. Как ни в чем не бывало, он улыбнулся и подошел к нам.
– О, смотрю, речь обо мне? Прошу прощения за опоздание, – Солар перехватил мою заледеневшую ладонь, чтобы поцеловать, как хозяйке дома, и сел напротив меня. – Сегодня была… насыщенная ночь.
Я едва могла дышать. Да он… он вел себя, как ни в чем не бывало! Только карие глаза смотрели пристально, собственнически. Будто Солар уже отметил меня, как свою вещь, и теперь упивался тем, что мы оба это знаем.
Филипп сел за стол, аккуратно разрезая мясо на тарелке. Пришлось последовать его примеру. Хотя кусок в горло не лез при Соларе.
– О да, бал выдался на славу. Правда, отец? – улыбнулся Филипп. – Тебе понравился праздник в честь твоего возвращения? Надеюсь, ты не сбежишь обратно через два дня?
Филипп так радовался приезду отца. Они очень давно не виделись. После смерти жены Солар закрылся в себе и уехал в дальний гарнизон. Подальше ото всего, что могло напомнить о покойной супруге. Когда Филипп рассказывал об этом, я жалела этого мужчину, рисовала себе красивый и печальный образ! Кто бы мог подумать, что он окажется таким мерзавцем?
***
– Я был ранен. Как по мне, ерунда, – с усмешкой отмахнулся Солар, отпивая терпкого чая. – Но меня отправили греть кости в столицу, и это теперь надолго. Так что я много времени проведу… с семьей.
Солар посмотрел на меня, и я вздрогнула. Хотелось сбежать прямо сейчас! Но пришлось вытерпеть до конца завтрака. Изображать идеальную
