class="p1">Впереди, словно из тумана, материализовался рослый демон. Он был одет в тяжелые доспехи, которые сверкали в тусклом свете фонаря. Его фигура была грозной, а в руках он держал огромный топор, который издавал угрожающее шипение.
Но что заставило меня задуматься, так это то, что его голова была совершенно незащищена. Ни шлема, ни какой другой защиты. Это было странно, даже нелепо для существа, которое должно было быть готово к смертельной битве.
Однако я не позволил себе колебаться. Демоны были хитры и коварны, и их сила была в непредсказуемости. Резко схватил свою серебряную шашку, которая была уже покрыта кровью арахнидов, и приготовился к атаке.
Демон замахнулся топором, но я уклонился от удара и бросился в атаку. А затем нанес быстрый и точный удар по незащищенной голове демона. Шашка прошла сквозь его череп, как раскалённый нож сквозь масло. Демон издал пронзительный визг и рухнул на землю, увлекая за собой и свой топор.
Остановился, чтобы перевести дух. Кровь демона покалывала меня холодом, и я чувствовал сильный удар по нервам. И я не мог останавливаться. И посему должен был продолжать свой путь. Ускорил шаг, оставляя за собой тело демона, и продолжал двигаться вперед, в глубину тьмы. Я понимал, что в этой ситуации нет пощады. Демоны не пощадили бы моих родных, и я не пощажу их. И буду идти до конца.
Углубляясь в ночной город, я заметил, как парочка мародёров пытается куда-то утащить сопротивляющееся тело девушки. Они были в грязных одеждах, с дикими глазами и злыми улыбками на лицах. Девушка боролась с ними, но ее силы были на исходе. Она кричала от боли и страха, и ее голос разрывал тишину ночного города.
Устало вздохнув, я почувствовал прилив ярости. Я не мог просто стоять и смотреть, как эти злодеи творят беспредел. И кинулся в бой, не раздумывая, ибо негоже пользоваться всеобщим несчастьем, дабы «развлечься».
Первым же ударом шашки я снес половину черепа тому, кто стоял ко мне спиной. Его тело вздрогнуло, и он свалился на землю, не издавая ни звука. Второй мародёр, увидев, что произошло, закричал от ужаса и бросился на меня с криком. Он попытался остановить меня рукой, но я не дал ему этого сделать. Вторым ударом я отрубил ему пальцы, и он отшатнулся от боли, закричав пронзительным визгом.
Но я не дал ему прийти в себя. Сильным пинком я отправил его в нокаут, а затем добил уколом в кадык. Его тело обмякло, и он упал на землю, безжизненно и неподвижно. Огляделся вокруг. Девушка лежала на земле, ослабленная и испуганная. Она смотрела на меня с недоверием, не понимая, что произошло. Я поднес к ней руку, и она взялась за нее, словно за спасательный круг.
— Я помогу тебе, — сказал я ей, и она кивнула в ответ. Я поднял ее на ноги и помог ей встать. Она была еще слаба, но в ее глазах я видел надежду.
Молча продолжил свой путь, оставляя за собой тела мародёров. Я не мог позволить себе остановиться, пока не доберусь до цели. Но я знал, что я сделал правильный выбор, что я спас жизнь и защитил слабого. И это давало мне силу и надежду двигаться дальше.
В этот день я решил, что отныне буду жить не для себя, а для возрождения величия моего рода. Я не буду ждать, пока судьба бросит меня в пропасть отчаяния. А буду сам творить свою судьбу, и ничто не сможет остановить меня на пути к достижению моей цели. Ибо игра началась, карты розданы, и пускай победит сильнейший, ибо горе побеждённым!
Глава 2
Хаос — это море, и когда одни утопают в нём, то другие просто двигаются вперёд.
***
Луна, обычно мягкая и серебристая, налилась алым цветом, как будто кто-то разлил по ночному небу кровь. Её неровные края казались зубастыми, а блеск, пронизывающий темноту, вызывал не столько восхищение, сколько тревогу. Словно зловещий глаз, она следила за происходящим, наблюдая за тем, как над городом разверзлась бездна.
В центре площади, где обычно кипела жизнь, зияла огромная трещина, как рана на теле города. Она настолько широка, что могла поглотить целую карету, а ее края, словно обугленные клыки, изъедены пламенем. Из недр земли клубился густой черный дым, что застилал небо, заслоняя даже кровавую луну. Он пах не просто гарью, а чем-то более отвратительным, чем-то нечеловеческим. Этот запах проникал в кости, вызывая тошноту и ужас.
Из трещины, подобно злым духам, выползали чудовища. и не просто уродливы, а выглядели неестественными, сотворенными из огня и кости, отвратительными и зловещими. Их тела обтянуты черной, словно обугленной кожей, из которой торчали кости и шипы. Из глаз лился красноватый свет, похожий на тлеющие угли. Некоторые из них выглядели высокими и тощими, с острыми когтями, которые со скрежетом пронзали брусчатку площади. Другие же казались низкими и широкими, с громадными пастями, полными острых зубов, которые щелкали в предвкушении жертвы.
Они выползали из трещины один за другим, их шепот и рычание смешивались с треском огня, заполняя площадь невыносимым ужасом. Каждый шаг этих монстров сопровождался треском и грохотом, словно сама земля трещала от их присутствия. Они являлись предвестниками апокалипсиса, воплощением самых глубоких кошмаров.
В лунном свете, отражавшемся в огне из трещины, видно, как люди бегут, укрываясь от чудовищ. Их крики смешивались с грохотом падающих зданий, обрушившихся под натиском нечисти. Город стал ареной кошмара, где каждый угол грозил смертью. На мостовой лежали тела, некоторые еще дышали, но большинство уже мертво. В воздухе висела густая атмосфера страха и отчаяния.
Дети плакали, прижимаясь к матерям, которые пытались защитить их от ужаса, но страх везде, он проникал в самые глубины души. Мужчины бежали с мечами в руках, их лица искажены гневом и отчаянием, но они бессильны перед этим злом. Старики сидели на порогах своих домов, уже примирившись со своей судьбой, их глаза пусты и безрадостны.
Луна светила на этот ад, освещая смерть и отчаяние. Ее кровавый свет падал на лица людей, делая их еще более бледными и ужасающими. В этом свете было что-то зловещее, словно сама ночь превратилась в соучастника этой трагедии. И в этой атмосфере безысходности
