оттенка с темными крапинками, ровные широкие брови, скуластое лицо, волевой подбородок, немного тяжеловат, но это его совсем не портило. Спортивная фигура, это было видно даже по тому, как на нем сидеть китель. Над бровью легкий шрам, едва заметный, но он тоже не портил красоту, а придавал ей какой-то пикантности.
Вел себя муженек высокомерно, на меня не смотрел, все больше в окно. Руки сложены на груди, четко очерченные губы поджаты. Ему явно не нравилось происходящее. Но вопросов не задавал, только усиленно размышлял о чем-то. Мне надоело пялиться на мужчину, я тоже выглянула в окно. Ехали мы по широкой дороге, вдоль которой росли высокие деревья с такими толстыми стволами, что их и трое бы с трудом обхватили. За деревьями виднелись дома. Или скорее особняки в три этажа, белокаменные, на каждом полукруглом балконе цветы. Сам город чистый, запах приятный.
Карета стала замедляться, пока не въехала в распахнутые настежь ворота. Мы явно оказались на территории частной собственности. На раскинувшийся по бокам сад я залюбовалась. Плодовые деревья, клумбы с цветами, чуть дальше виднелся большой огород. Но больше рассмотреть не получилось, мы остановились. И снова мне пришлось выбираться самой. Ну и ладно, мы не гордые, справимся.
Выйдя, осмотрелась. Ого! Это не дом, а целый терем, тоже белокаменный. На высоком крыльце собрались разряженные гости. Многие улыбались супругу, поздравляли его, что-то говорили о том, что теперь он сможет, наконец, отправиться в Ларош. Я мотала на ус, но никак не могла понять, какая связь с женитьбой и другой страной. И ведь даже спросить не у кого, потому что ко мне явно все настроены негативно, вон как физиономии воротят, стоит мне на кого-то глянуть.
Слуги сопроводили нас в обеденный зал. Н-да, интересно, сколько же тут народа? Навскидку человек триста, не меньше. Шесть столов, составленных квадратом, но с небольшим зазором для прохода, это внешне, а внутри еще два стола, сдвинутых вместе. К ним как раз направился правитель с двумя мужчинами и тремя женщинами, две из которых уже в годах. Они разместились так, чтобы находиться лицом к тому месту, где должны сидеть мы. Так как мне никто ничего не говорил, я просто шла за мужем, будь он неладен, попутно успевая разглядывать присутствующих.
То, что происходило дальше, можно назвать одним словом — скука. У меня возникло ощущение, что я не на своей свадьбе, а приглашенная бедная родственница, которую пытаются задвинуть подальше и заткнуть поглубже. Да я и не стремилась высовываться, но такое поведение стало неприятным. Бедная девочка, в самый радостный день она бы точно сошла с ума от расстройства. Это мне все фиолетово, я пока еще не до конца соображаю, что происходит. Могла бы списать на сон, но уж больно он реалистичный.
Думала из разговоров смогу почерпнуть хоть какую-то информацию, но, увы, совершенно ничего не понимала. Вот вроде слова понятные, а суть уловить не получается. В какой-то момент бросила, схватив фрукт неопределенного кислотного цвета, и стала жевать его. На вкус оказался весьма приятный. Пить я ничего не рискнула. Кто знает, как отреагирует организм этого ребенка на алкоголь, а мне нужен здравый рассудок и трезвый ум.
Сколько времени сидела, сказать сложно. Народ уже вовсю веселился, танцевал, меня, понятное дело, никто не приглашал. Да даже поздравлений и подарков я не увидела. Или тут не принято на свадьбу дарить подарки? А если и принято, то их, скорее всего, получит муж.
Но когда за окном стали сгущаться сумерки, мой муженек встрепенулся. Даже улыбнулся, подскочил и глянул на меня так, что пришлось подниматься следом. Никто в нашу сторону даже не глянул. Мы спокойно покинули зал. Прошли пару коридоров, поднялись на третий этаж. Пока дошли, я вся взмокла. Да, девочка, худеть тебе надобно.
— Вот твоя комната, здесь проведешь ночь, утром за тобой приедет карета, которая увезет в замок. Карету я так и быть оставлю тебе. Благо теперь золотых будет достаточно.
Он открыл дверь, в комнате тут же зажегся свет. А ничего так, уютненько. Небольшая кровать, два кресла, посредине стол, на окнах тяжелые бежевые портьеры, на полу мягкий персиковый ковер, местами слегка потертый. Признаться, ожидала худшего. А потом заметила у стены три сундука. Глазами указав на них, вопросительно приподняла бровь. Мой вопрос поняли правильно.
— Это доставили слуги из поместья. Они их забрали из твоей комнаты. Вроде как мачеха все равно открыть не смогла, еще и заразу от них какую-то получила, когда попыталась вскрыть, это наследство завязано только на тебя, других жалит похлеще ос. Их завтра погрузят в карету. И, надеюсь, ты помнишь, что у нас уговор? Через положенных три года мы разводимся, и я, наконец, смогу жениться на любимой женщине.
— Помню, можешь не переживать, будь моя воля, я бы в жизни за тебя замуж не вышла, благодари мачеху, которая накачала меня какой-то дрянью.
— С ней уже разбираются имперские ищейки. Но какой бы вердикт они ни вынесли, возврата у тебя нет, по завещанию ты больше не наследница. А вот то, что половина твоего бывшего приданого переходит мне, приятный бонус. Прощай! Надеюсь, мы больше не увидимся.
— Буду надеяться вместе с тобой, — выдала и отвернулась. — Не забудь дарственную на замок.
— Утром она будет у тебя.
Вот же гадство. Мне, значит, карету с барской руки, а сам захапал половину моего имущества. Гад. Интересно, мне хоть будет за что жить? И почему я его так быстро отпустила? Надо было потребовать еще и денег в дорогу. Вздохнула. Попыталась стереть пот с лица, все же подъем прошел слишком тяжело, но даже толком руку поднять не смогла. Хотелось выть.
Мне вдруг жизненно необходимо стало увидеть себя в зеркале, а заодно сосредоточиться и понять, как я тут оказалась.
На миг стало страшно, потому что свою прошлую жизнь я тоже помнила с трудом, она словно в тумане, где появляются образы родных и близких, но полной картинки не давало. Схватилась за виски, пытаясь напрячь память. Бесполезно. Ладно, думаю, у меня ещё будет время. Пока же я заметила на стене огромное зеркало. Приближалась к нему с опаской. И не зря. Мама дорогая, роди меня обратно. Я даже не успела поймать челюсть, упавшую на пол.
Из отражения на меня пялилась самая настоящая свинья. Глаза заплывшие, оттого кажущиеся маленькими на большом круглом лице с обвисшими щеками, тройной подбородок болтался так, словно в него кто желе накачал.
