вызов Природе и обогнавший Эволюцию. Антон Йорк, обладающий вдвое большей способностью использовать животворящее космическое излучение.
Это было бессмертие! Потому что только после того, как уровень космического излучения во Вселенной снизится вдвое по сравнению с нынешним уровнем, Антон Йорк будет включён в непреложные законы Природы о циклах жизни. И это произойдёт не раньше, чем через миллионы лет!
От одной мысли об этом у Йорка закружилась голова.
— Тьфу! — внезапно сказал он самому себе. — Я убеждаю себя в этом без каких-либо доказательств. Я не могу быть уверен, что у меня больше радиогенов, чем обычно. Я не могу знать, подействовал ли на меня Эликсир. Я даже не могу быть уверен, что у него получилось, как он надеялся, с его сывороткой, потому что он сам не был абсолютно уверен.
Этот ход мыслей в конечном итоге привёл его к посещению известного специалиста по крови для проведения теста. С бьющимся сердцем он ждал результата. Врач, наконец, сообщил, что его кровь вполне нормальна, за исключением одного аспекта — она обладала исключительно высокой способностью уничтожать микробы. В два раза больше, чем обычно. Он заверил Йорка, что никогда не заболеет, если его кровь останется такой же здоровой.
Глаза Йорка вспыхнули жаром расплавленного металла.
— Тогда это означает, что содержание радиогена у меня удвоилось!
Доктор нахмурился, затем рассмеялся:
— О, вы имеете в виду, согласно электромагнитной теории жизни? Эта теория, знаете ли, не находит подтверждений. Говоря общепринятым языком, ваша кровь просто содержит в два раза больше фагоцитов, убийц микробов. Радиогены — это красивая научная концепция, но их не существует. Если бы они существовали, жизнь была бы вопросом вольт и ампер. Мы бы имели электрически омоложённых людей, которые ходили вокруг и жили вечно.
Доктор от души рассмеялся:
— Подумайте об этом на досуге.
На Йорка снизошло парализующее спокойствие, а также уверенность в том, что доктор ошибается, а его отец прав. В его мозгу зазвучал голос, который подсказывал ему, что предполагаемое бессмертие — совсем не миф.
— Сколько мне лет? — спросил он его.
Доктор окинул его взглядом, хотя и удивился вопросу.
— Я бы сказал, около тридцати двух, не больше тридцати пяти.
— Мне пятьдесят пять, — заявил Йорк. — И через сто лет я всё ещё буду выглядеть на тридцать пять.
Он покинул ошарашенного доктора и вышел на улицу. Он пристально взглянул на высокий, крепкий небоскрёб.
— Ты сильный и выносливый, — тихо сказал он ему. — Ты простоишь пятьдесят, сто лет. Я переживу тебя и твоих преемников.
Обращаясь к реке под стальным мостом, он пробормотал:
— Однажды тебя не станет, и я буду стоять над твоим высохшим руслом.
Полям он прошептал:
— Вы будете выращивать много-много урожаев, но однажды вы станете бесплодны. В этот день мне всё так же будет тридцать пять.
Наступила ночь, и он бросил вызов ярким звёздам:
— Вечные звёзды, да?
Несколько часов спустя, когда небо окрасил розовым рассвет, он пришёл в себя. Он оказался далеко за городом и понял, что шёл как в тумане, опьянённый мыслью о бессмертии. Вера ждала его, когда он вернулся домой, усталый и перепачканный.
— Тони! Я беспокоилась.
Йорк странно посмотрел на неё. Его осенила мысль, которая уже приходила ему в голову.
— Да, я тоже беспокоился. Одно маленькое беспокойство не покидало меня всю прошлую ночь, даже в самом разгаре моих фантазий. Эта мысль — потерять тебя.
Он неожиданно сильно притянул её к себе. Любовь, которую он испытывал к ней, была глубокой и жизненно важной.
— Я безумно люблю тебя, — воскликнул он, — но я потеряю тебя, если только…
— Тони! Что ты говоришь? — В глазах Веры появился страх — страх за его рассудок.
— Нет, дорогая, со мной всё в порядке, — тихо сказал Йорк. — Я не могу объяснить сейчас, но скоро объясню.
Его глаза засияли.
— Скоро ты и я — вместе…
ГЛАВА III
Эксперимент
— Хм, не знаю, смогу ли я повторить это. Основная часть сыворотки не такая сложная, но этот ингредиент — новинка в органической химии. Посмотрите на него. Если вы хоть что-нибудь знаете в моей области, вы поймёте, что комбинировать зимазу и питуитрин, хлорированный фермент и кислый продукт работы желёз, невозможно. Я не думаю, что это можно будет сделать. — Высказал своё мнение доктор Чарльз Винсон, опытный специалист в области биохимических наук.
Они с Йорком были знакомы уже двадцать лет.
— Вы должны воссоздать эту сыворотку! — Голос Йорка дрожал от отчаяния. — Я не могу говорить об этом так откровенно, как хотелось бы, доктор Винсон, но производство этой сыворотки сейчас значит для меня больше, чем что-либо в мире. В любом случае, попробуйте. Поработайте здесь, в моей лаборатории, месяц, год и назовите свою цену.
— О, дело не в деньгах, — запротестовал биохимик.
Однако он не смог до конца скрыть врождённую алчность своей натуры. Его глаза заблестели с нескрываемым интересом.
— Это будет стоить дорого. Ваше помещение оборудовано для работы с электронами и вольтами, а не с бактериями и морскими свинками. Мне пришлось бы многое приобрести…
— Тогда договорились, — объявил Йорк. — Любой ценой приготовьте мне 10 кубиков этого Эликсира!
— Эликсир? — Поведение доктора Винсона вдруг изменилось. — Вы сказали «Элексир»? Откуда вы скопировали эти формулы? Что они из себя представляют?
— Прямо скажем, не ваше дело, — Йорк не смог скрыть своего гнева. Ему всегда не особо нравился этот биохимик. На мгновение он пожалел, что выбрал его. И всё же он знал, что будет трудно найти более способного человека для выполнения этой задачи.
Доктор Винсон пожал плечами. Йорк продолжил:
— Вам заплатят за воссоздание сыворотки, не более того. Ознакомьтесь с химическим отделением моих лабораторий. Когда будете готовы, приходите в библиотеку. Я обсужу с вами условия и процедуру.
Он развернулся и ушёл. Доктор Винсон изучал листок в своей руке. Это была машинописная копия чьих-то исследовательских заметок. Чьих? Что они представляли собой? Эликсир? Дальнейшие размышления внезапно натолкнули его на одну мысль. Мэтью Йорк — Антон Йорк: отец и сын. За много лет до этого Мэтью Йорк опубликовал краткий трактат о тайне жизни. Он утверждал, что электрическая интерпретация жизни — единственный подход к её тайне. Он произвёл небольшой фурор, и его статья стала предтечей радиогенной теории. Однако больше о Мэтью Йорке ничего не было слышно.
За исключением, возможно, этого. Доктор Винсон в недоумении поднял листок.
В тот же день Йорк с волнением разговаривал со своей женой. Впервые он полностью объяснил ей секрет своей молодости — бессмертие своей плоти. Она не
